Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

Щербаков внимательно осмотрелся, выбирая не особенно толстые и ветвистые деревья. Потом скинул сорочку, взял в руки пилу.

— Ну-ка, Павел, беритесь за другой конец…

В разгар работы они увидели старого Полынова. Он вышел из-за деревьев, медленно, негнущейся походкой направился к ним. Лицо его было спокойным.

— Хорошо, Михаил Георгиевич, правильно, — ровным, несрывающимся голосом проговорил он, видимо, догадавшись, что они собирались делать, — давайте и я помогу.

Михаил был ему благодарен за это. Плохо, когда в минуты опасности кто-нибудь начинает сомневаться в успехе. Это размагничивает остальных, как раз в такое время, когда особенно необходима воля и выдержка.

— С плотом мы сами справимся, Александр Иванович, а вы, пожалуйста, займитесь питанием… Не возражаете?

Вопрос этот был совершенно излишним, и Полынов на него не ответил. Он повернулся и пошел по направлению к дому.

Последующие дни прошли в лихорадочной работе. Наводнение распространялось со все возрастающей быстротой. Дом уже оказался окруженным ею. Полыновы и Щербаков перенесли на поляну необходимые вещи, все, что удалось собрать на плантации, перевели сюда животных.

Теперь пленники ущелья находились как бы на острове. Отступая от воды, они приблизились к знакомому сооружению у скал, но никто из них не говорил о нем ни слова.

Перенеся все продукты и имущество на плот, они стали думать, что делать с животными. Михаил предлагал взять их с собой.

— Пока не затопит деревья, у нас будет чем их кормить. А потом мы будем иметь мясо, и это значительно увеличит наши запасы.

Внезапно он спохватился:

— А соль?

Запас её, имевшийся всегда в доме, впопыхах оказался забытым.

— Я схожу за ней, — сказал молодой Полынов.

И без дальнейших слов принялся раздеваться.

— Подождите, — остановил его Щербаков. — Попробуем пробраться к дому на ишаке.

Они выбрали наиболее рослого, и Павел, усевшись верхом, с трудом заставил животное войти в воду. К счастью, она не доходила им до колен, так что путешествие закончилось благополучно.

Прошло еще несколько дней, во всем ущелье остался лишь маленький квадратик земли, не залитой водой. Пора было перебраться на плот, который Щербаков предусмотрительно выстроил широким и вместительным, устроив на нем даже специальное отделение для животных.

Прежде чем окончательно порвать с землей, Александр Иванович срывающимся голосом сказал:

— Павел, пойдем простимся…

— С кем? — не понял тот.

— С твоей матерью, — чуть слышно ответил Полынов.

Он подошел к сооружению, Павел и Михаил последовали за ним. Вблизи, за каменной оградой, они увидели могильный холм, весь усеянный разноцветными головками цветов. А над ними, в два человеческих роста, возвышался остроконечный шпиль, любовно выложенный из камня.

— Здесь моя мама?

Молодой Полынов проговорил это таким голосом, что у Щербакова дрогнуло сердце.

Они прошли за ограду. Александр Иванович опустился на колени и поцеловал могилу. Сын сделал тоже самое, а Михаил стоял, склонив голову.

— Прощай, Мария, ты была настоящим другом, а я перед тобой так виноват, — тихо говорил старый врач.

Потом в молчании они все вышли, и уже ступая по воде, добрались до плота. За ними все время плелась Эмма.

— Возьмем ее с собой, — сказал молодой Полынов.

— Нет, — твердо ответил Щербаков, — этого сделать нельзя, нам самим, возможно, предстоит голодная смерть.

Ящерица взобралась передними лапами на плот и, подняв свою безобразную морду, несколько раз жалостно, но отчетливо издала звук, который уже слышал Щербаков: «Ма-ма»… Щербаков вздрогнул, вспомнив, что именно это звук дважды заставлял его думать о присутствии вблизи дома какого-то таинственного существа.

Первый не вытерпел этой тягостной сцены Павел.

Он соскочил на землю и помог Эмме взобраться на бревна.

— Пускай, — проговорил Полынов.

Щербаков молча согласился.

Ночь они провели на плоту, а на утро увидели, что он уже всплыл…

Высокогорная геологическая экспедиция Василия Яковлевича Бархатова сначала расположилась на месте прошлогодней стоянки, но затем перебазировалась выше, к подножию безымянной вершины. В двух палатках жили и трудились ее участники, среди них и Рашид, который, оказывается, весь год переписывался с Галей. Когда начались каникулы, он добрался до экспедиции и был зачислен Бархатовым в ее состав.