Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

— Вы будете с нами обоими заниматься. Или меня вы хотите оставить здесь? — пошутил Полынов.

— Что вы, Александр Иванович, мне бы этого не простили… Я надеюсь, конечно, не без вашей помощи, еще попасть на заседание Академии медицинских наук, где будет обсуждаться ваш доклад… Ну, так вот, — вернулся Щербаков к прерванной теме, — поговорим о безопасности. По мере того, как наше сооружение станет уходить вверх, нужна будет надежная бечевка, веревка или шнур, как хотите, так и называйте, чтобы можно было привязаться.

— Это можно сделать, — вставил молодой Полынов. — Мы плетем веревку из растений, она крепкая, архары не в силах ее порвать…

— Да, я видел… Значит, придется наладить ее изготовление в более широких масштабах… Но это еще не все. Помните, я говорил о своем парашюте… Подняться на нем, к сожалению, нельзя, но он как раз предназначен для людей, совершающих трудные восхождения. Если такой человек сорвется, парашют поможет ему. Амортизатор у него цел. Если удастся найти эластичный и достаточно крепкий материал, то сделаем стропы, взамен порванных при неудачном падении на ваши страшенные кактусы. И тогда у того, кто будет подниматься, окажется двойная страховка… Павел, вы не знаете, что означает это слово, я скажу проще, — защита. — Вот так, Александр Иванович, — закончил Щербаков. — Сделаем все возможное, чтобы тому, кто будет работать на высоте, опасность не угрожала.

С этого дня, время пошло незаметно. Все трое трудились с утра и до позднего вечера. Они мало говорили о будущем, но мысли их были заняты только им.

Работа продвигалась не так быстро, как этого хотелось. Одно дело выдалбливать гнезда и вбивать крюки, стоя на земле, другое — когда находишься в воздухе и крюк приходится держать над головой. Расстояние между ними пришлось уменьшить с полуметра до сорока сантиметров и, чтобы лучше вбивать, тратилось немало усилий.

После первого месяца напряженной работы выяснилось, что они изготовили и вбили всего сто пятьдесят два крюка. Цифра эта привела в уныние Щербакова. По его самым оптимистическим подсчетам выходило, что до вершины они сумеют добраться не раньше, чем через шесть лет.

Шесть лет! «Прощай, Лена», — мелькнуло внезапно в его сознании. Михаил тяжело вздохнул. Если б ему убедиться, что она его не любит, ему, вероятно, сейчас было бы легче. Он бы переборол свои чувства, смирился с тем, что она будет с другим. Павел заметил перемену в настроении Щербакова и попытался заговорить с ним, узнать в чем дело. Но Михаил в ответ лишь грустно улыбнулся:

— Ничего… Все пройдет… Будем работать…

И он работал. Больших усилий ему стоило привести свой парашют в порядок. В этом Михаилу помог Александр Иванович, изготовивший в конце концов тонкую и прочную материю. Теперь Щербаков и молодой Полынов, поочередно отправляясь вбивать крюки, имели за плечами надежное средство защиты.

Подошло время весны. Хотя в ущелье всегда было достаточно тепла, все же и здесь сказывались времена года, и здесь свои периоды, когда природа меняла свои краски. Так вот наступила пора, которую можно было назвать весной. «Весна полыновского ущелья», — подумалось как-то Щербакову.

Огромными, прекрасными цветами, похожими на бахрому знамени, зацвели эвкалипты, появились крохотные, величиной с вишню, но только желтоватого цвета, плоды на финиковых пальмах, кактусы поражали многообразием и яркостью своих цветов.

Теперь строители лестницы поднимались еще раньше, так как много забот появилось по хозяйству, работать приходилось и на участке за домом, и в саду, и на плантациях.

Однажды Михаила разбудил отдаленный шум, похожий на грохотание грома.

«Гроза», — подумал он, соскочив с постели, но когда выглянул наружу, то увидел звездное небо.

Постоял несколько минут, прислушиваясь. «Это в горах», — решил Михаил, привыкший к тому, что время от времени в горах что-то грохочет.

И наутро об этом даже не было разговора. Однако, когда в полдень он с молодым Полыновым пришел к месту, где сооружалась лестница, впадина оказалась наполовину затопленной водой.

— Бывает, — сказал Павел. — Река наша капризная, к вечеру вода спадет.

Они вбили два крюка и возвратились домой, не рассказав о случившемся Александру Ивановичу.

На следующий день вода не только не спала, а заполнила всю ложбину. Она вышла из берегов и по ту сторону дошла до самых скал, здесь приблизилась к плантации и саду.

Это обеспокоило молодых людей, и они привели к реке Александра Ивановича.