Александр Шейнин - Пропавшее ущелье

— Я с вами, друзья мои… Можете мной располагать, Михаил Георгиевич.

Теперь, когда появилась цель, жизнь их стала значительно интересней и дни казались не такими уж длинными. После хлопот по хозяйству пленники целиком отдавали свои силы осуществлению плана Щербакова.

По соседству с домом, на открытой площадке, они устроили нечто похожее на мастерскую. Сюда снесли весь инструмент, доставили из леса на ишаках громадный ствол эвкалипта. Для пробок избрали дерево более мягкой породы.

Работа закипела, когда были готовы первые партии крюков и пробок, все в торжественном молчании отправились к скалам, где Щербаков и Полыновы еще задолго до этого дня старательно выбирали место для сооружения необычной лестницы.

Александр Иванович предлагал вести работы в районе бывшего перевала, здесь высота была несколько ниже остальных вершин. Щербаков придерживался другого взгляда. Опытный альпинист, он не столько думал о высоте, сколько о рельефе гор, отыскивая такое место, где скалы были менее отвесны и где имелись естественные выступы и шероховатости.

За плантациями, недалеко от истока реки, такое место он и обнаружил, настояв, чтобы именно здесь прошла будущая трасса восхождения.

На исходе был январь, но в ущелье этого не чувствовалось. Солнце посылало сюда жаркие лучи. Все трое были в своих обычных костюмах.

Река, огибавшая дом и плантации, находилась справа, так что переходить ее не было необходимости. С монотонным урчанием она скрывалась под землей, образуя небольшую ложбину.

Сюда и пришли обитатели ущелья. Прямо над головой, на высоту в несколько сот метров, скала поднималась отвесно. Но дальше, насколько мог видеть глаз, она имела небольшой наклон и неровную поверхность.

— Начнем? — стараясь скрыть свое волнение, проговорил Щербаков. — Павел, дайте-ка сюда зубило.

Острым концом он подставил зубило к скале на высоте человеческого роста и равномерно стал ударять по нему. Мелкий щебень посыпался на землю. Порода оказалась прочной и плохо поддавалась.

Трудно передать словами, что Михаил испытывал в это время. Ведь сейчас решался вопрос их жизни; в одно мгновение мог рухнуть весь план освобождения. Александр Иванович стоял несколько в стороне, строгий и как будто безучастный. Тот, кто взглянул бы в эту минуту на его лицо, не тронутое старческими морщинами, подумал бы, что все происходящее его не касалось. За многие годы, проведенные в ущелье, он пережил не одно разочарование.

Неспокойно держался сын Полынова. Его большие, красивые глаза выражали тревогу. Несколько раз он порывался к Щербакову, намереваясь взять у него молоток, но Михаил не замечал этого, продолжал работать. Рука у него устала, он бы с удовольствием дал передохнуть мускулам, однако, собрав всю свою волю, продолжал трудиться. В пробитое отверстие Щербаков вогнал деревянную пробку.

Когда скрылось острие крюка в пробке, Михаил с трудом сдержал вздох облегчения. Дерево не сломалось. Эвкалипт оправдал ожидания, оказался достаточно крепким.

Теперь дело пошло быстрее, и через некоторое время Михаилу удалось вогнать в выдолбленное гнездо еще один крюк.

— Ну, вот и все, — весело проговорил он.

Затем, взявшись обеими руками за крюк, повис на нем. Крюк выдержал его тяжесть.

Испытания, как написали бы в официальном отчете, прошли успешно.

Домой возвращались ободренными. Будущее не казалось им таким безнадежно печальным.

— Михаил Георгиевич, — сказал Полынов, — все это очень хорошо. Но нужно подумать о вашей безопасности.

— Моей? — переспросил Щербаков, — а что мне угрожает?

— Мало ли что может случиться, когда вы окажетесь на высоте… случайно оступитесь, не выдержит крюк и тогда…

Он не договорил, но Михаил понял его мысль.

— Не беспокойтесь, Александр Иванович, я уже думал об этом. Слететь и сломать голову у меня нет никакого желания, да и, кроме того, в нашем альпинистском спорте существуют строгие правила безопасности, которые мне, мастеру этого спорта, нарушать никак нельзя.

— А что такое мастер? — спросил молодой Полынов. — Я такого слова не знаю.

Щербаков рассмеялся. Настроение у него было отличное.

— Дорогой Павел, — ответил он весело, — мне придется о многом рассказать вам, прежде чем мы выйдем из ущелья. Мы еще займемся этим.

— Раньше вы ничего не хотели мне рассказывать.

— На то были причины, не от меня зависящие.

Щербаков посмотрел на старого врача и продолжал:

— Но теперь, я думаю, запрет с меня снимается? Не так ли, Александр Иванович?