Влад Тарханов - Разорванная цепь [СИ]

— Не помешало бы, но сил встать нету.

— Тогда я все пр'иготовлю, жди меня тут.

Люда выскочила из кровати и помчалась на кухню. Там тут же зашипело, загремело, Люда не могла даже чая согреть тихо. Павел лежал в постели, откинувшись на подушку, и думал о том, что такое счастье. Что счастье — это просто дышать, просто обнимать девушку, заниматься сексом, быть здоровым, и, самое главное, быть живым. Как это просто! А тысячи философов ломают голову над тем, что такое счастье. Глупцы. Счастье — вот оно, такое простое, такое осязаемое. И то, что есть Люда — это тоже счастье. И вся полнота его, и вся полнота жизни — это только подчеркивает мимолетность счастья. Еще каких-то восемь часов, и мы должны будем расстаться. Я должен сказать ей… но что и как? Что и КАК?

Он на несколько мгновений пожалел, что не умеет слагать стихи. Так хотелось выразить слова какими-то рифмованными строфами, а в голове почему-то крутилось то, бессмертное, пастернаковское "Мело, мело, во всей земле, во все пределы, свеча горела на столе, свеча горела"… Но дальше первых двух строк дело не шло, нет, он помнил больше, намного больше: и про мошкару, летевшую на пламя, и про метель, лепившую кружки и стрелы, и про башмачки, которые при падении стучат, но не каблучками, и про сплетенье рук, сплетенье ног… судьбы сплетенья…

Они кушали в постели, вновь занимались сексом, пили легкое сухое вино, на этот раз молдавское, солнечное, теплое.

Этот звонок прозвучал, когда они пили кофе, приготовленный самим Павлом. Он не доверял варку кофе Людмиле хотя бы потому, что единственный эксперимент в этом направлении оказался провалом. Люда сидела на кухне и наблюдала за тем, как Павел разливает свежесваренный напиток в кофейные чашки, старые, одна из них была чуть надщербленная, а по второй бежала тонкая паутинка трещинок. Кофе получился густым, ароматным и медленно стекал по стенке сосуда, заполняя комнату тонким ароматом прекрасного напитка. К аромату кофе примешивался запах чуть горелого сахара: Павел буквально на долю секунды передержал сахар на огне, нужная ему карамель чуть-чуть подгорела. И тут раздался звонок, Павел еще наливал свою чашку, а Люда как раз пригубила свою. За эти дни им почти не звонили, Люда один раз звонила родителям и еще один — подруге. Им сюда не звонил никто, ни Люде, ни, тем более, Павлу.

Люда ушла в комнату, туда, откуда раздавался звонок. Она вернулась через пару минут, легкой походкой подхватила чашечку своего кофе, развернулась, а потом сказала:

— Идем, я тебе что-то интересное покажу.

Павел как раз успел допить кофе, поэтому просто проследовал за Людой, та уже подключила розовый нетбук к Интернету. Она плюхнулась на живот прямо перед маленьким экраном, кофе девушка заранее пристроила на расстоянии вытянутой руки от точки падения. Павел тут же пристроился рядом.

— Что тут у тебя?

— А ты смотр'и. Не отвлекайся.

Люда кликнула по видеоролику. Павел всмотрелся, и тут ему стало не по себе. Кто-то снял их с Людой игру на бильярде. Правда, лицо девушки почти не попадало, хотя, пару раз можно было смутно рассмотреть, хорошо, что снимающий мобильным телефоном юзер концентрировался на красивой девичьей груди, а не на лице. И это действительно было удачей. Но вот лицо Павла пару раз мелькнуло достаточно отчетливо. И это было неудачей. Нет, это было неприятностями, большими, очень большими неприятностями.

— Пр'едставляешь, какой-то мудила заснял нас во вр'емя игры. Р'олик длится минут двадцать. Он как р'аз последние пар'тии снимал.

— Или выложил только последние двадцать минут.

— Что ты говор'ишь? Может быть… а почему ты не р'адуешься? Что ты так встр'евожился? Ты что, боишься, что жена р'олик увидит? — Люда не ожидала, что при виде этого ролика Павел сразу потеряет все свое веселое романтическое настроение, тут же станет задумчивым и мрачным, поэтому не знала, с какой стороны зайти, как правильно задать вопрос. Решила начать с легкой шутки, но тут же понял, что это была неправильная мысль.

— Какая жена, о чем ты? — Павел почти не скрывал раздражения, Люда насторожилась. — Извини, мне надо немного подумать. Если тебе не трудно, налей мне еще кофе, там осталось еще немного.

— Хор'ошо.

Девушка принесла кофе и уставилась на Павла почти немигающим взглядом. Он напряженно думал, понимал, что Люде надо рассказать, но сколько, и насколько глубоко посвящать в свои неприятности? А тут еще возникает вопрос: а вдруг ее тоже начнут искать? Вот непруха. Надо было не высовываться, а как? Но не будут ли и ее искать? Как это у старины Экзюпери: мы в ответственности за того, кого приручаем, а приручил ли я ее? Бред, о чем ты думаешь? О чем?