Влад Тарханов - Разорванная цепь [СИ]

Он так и не дождался чашечки вечернего кофе. Она толкнула его в постель, куда он упал, весь еще в одежде, повернулась и исчезла, только для того, чтобы через несколько минут появиться во всей красоте своего обнаженного тела. Люда была не стеснительной девушкой, знала, что ее внешность производит впечатление на мужчин, особенно когда на ней из одежды только нательный крестик, пользовалась этим оружием слишком уж выборочно, а вот на Павла ей хотелось произвести впечатление. Он смешно путался в одежде, как будто только недавно ее приобрел и еще не мог снять на ощупь, он очень мило и нежно прикасался к ее телу, был нежен и страстен, а еще он оказался умелым и опытным партнером. И Люда позволила ему играть первой скрипкой в этом маленьком дуэте, которые некоторые по ошибке называют любовью, а другие как-то банально, не по-русски, сексом.

Москва. Бабушкинский район, ул. Искры, 9.кв. 35. 01 апреля 2010 года.

Как это по-женски: взять инициативу на себя, но переложить ответственность на мужчину. Мужчине кажется, что инициатива исходит от него, и он пребывает в счастливом неведении до тех пор, пока какая-то нелепая случайность не разрушит ту пелену, на создание которой женщина тратит столько времени и сил.

Людмила не думала о том, каким приемом женского обольщения она пользуется в данный момент, просто пользовалась тем, что было под рукой. А под рукой у нее было многое: и молодость, и прекрасная фигура, и способность здраво и логично размышлять на житейские темы. И этого Павлу было достаточно, вполне достаточно, чтобы совершенно невинно "зависнуть" на съемной квартире у Людмилы на те три дня, когда Люда была выходной, а ее сожительница уехала к себе домой.

Павел неожиданно поймал себя на том, что почти двое суток не думал о смерти, преследовании, о том, что его могут убить в любую минуту. Нет, его иногда охватывала паника, но случалось это очень редко (по сравнению с тем, как часто это случалось немного ранее). Сейчас он вернулся из магазинчика, где пополнил запасы провизии. Людмила еще спала, когда он пришел, она любила поспать и не скрывала этот факт от своего нового бой-френда.

Павел вытащил ломоть мяса, достаточно свежего и приятно пахнущего. Он решил порадовать девушку чем-то особенным. Люда готовить практически не умела, только салаты довольно странной конфигурации, где главным вкусовым ощущением были комментарии девушки почему именно эти компоненты и именно в таком соотношении должны были быть в это идеальном блюде. Как правило, почти все ее салаты, кроме пресловутого "Цезар'я" оказывались безвкусным набором странным образом не совсем совместимых компонентов. Павел цокал языком, салатики нахваливал, но, поскольку покушать любил, взял кухню на себя.

Надо сказать, что Паше больше всего нравились в Людмиле две вещи: скромность, отнюдь не московского раскроя, настоящая скромность девушки, которая имеет вполне определенные земные мечты, трудится, делает все, чтобы эти мечты осуществились, но при этом не фантазирует, живет вполне земной жизнью, простой, без каких-то там фокусов, фантазий и завихрений. Но сказать при этом, что Люда — девушка простая, это было бы полнейшей глупостью. Она была человеком тонкой души, остро чувствующей мир, открытой, но, в тоже время со своими принципами и взглядами, которые не собиралась менять кому-нибудь в угоду.

Она как-то призналась Павлу, что ее отец был из старинного дворянского рода — французские эмигранты, сбежавшие от ужасов Великой революции и наполеоновских войн осели в самом сердце России. Французские дворяне обрусели и стали дворянами русскими. Не самыми знатными, не самыми богатыми, но все-таки дворянская кровь.

Интересно, насколько дворянство сидело у этой девушки в крови?

Чего-чего, а этого Павел измерить не мог.

А еще ему нравилось, что Люда не страдала комплексами и предрассудками. Ей нравилось ходить по квартире голой, она так и делала, ей нравилось сидеть почти без одежды у самого окна — она там и сидела, раскачивая ножкой, так, чтобы у Павла начала кружиться голова. Когда она хотела есть, то просто говорила об этом и шла готовить еду. И ничего не делала полунамеками, как любят некоторые барышни, у которых парни обязательно должны отгадывать их самые малейшие желания по самым неуловимым намекам.

Простота была в форме общения, в глубине же общения, в сути, никакой простоты не было. Ее суждения были взвешенными и точными, о моде и компьютерной технике, автомобилях и оружии она говорила, одинаково точно понимая, о чем идет разговор.