Ноэми Норд: Мафия «Фикс». Мишень. Пластироны

Свет погас. Зажглось табло:

Бенк вопил, визжал!

Но мерное жужжание электродов постепенно успокоило его. Злобная ругань превратилась в полусонный лепет, наконец, преступник затих, гримаса ужаса сменилась застенчивой улыбкой, и он заснул, аппетитно похрапывая перебитым носом.

Когда музыка в наушниках стихла, раздался внятный и четкий голос:

Бенк симпатично улыбался. Лицо его становилось все внимательнее, все увереннее. Наконец, он начал покачивать шлемом в такт запятым и цифрам. И нешуточная готовность к трудовым подвигам прорезала его измученные черты.

– Да, да… Именно так… – бормотал он во сне.

Золотяшка сама нашла Бенка.

Ее разморозили на тридцать лет раньше.

Она изменилась, похудела, окостлявела. Но в голубых глазах по-прежнему каменели четкие черные точки.

Бенк тоже изменился.

Но к лучшему. Пополнел, порозовел. Бывшего Бешеного не узнать. Работал на секретном заводе, был ударником и даже кандидатом.

Золотяшку он еле вспомнил. И как-то странно водил глазами в ответ на ее восторженные вопли:

– А ты помнишь?

Она, радостная, выкладывала взахлеб:

– Уисс, козел, после разморозки выдал себя за важного политикана, и теперь он – ого! Нам и не снилось! Самый главный! Весь город в его руках! Говорят, в президенты метит! Но мы за все отплатим! Расквитаемся!

– Лиз, видишь ли… Мне это ни к чему… Ты знаешь, я вчера норму перевыполнил на 0,2 процента! Мастер зачитал мою фамилию на планерке! Возможно, мне скоро повысят разряд, куплю видеон…

– Что ты говоришь? «Видеон»? Ну, это слишком! Да знаешь ли ты, сколько видеонов у нас будет, если мы раскрутим старикашку? Какой еще «разряд»? Разрядим пару стволов – и уйдем в тень.

– Нет, это не разумно.

– Не понял, что своей жизнью ты обязан только мне? Знаешь, отчего протухли Черный Боб и Билли Скромник?

– Они протухли?

– Думаешь, старый хрыч тебя помиловал? Ты – мишень. Почитай! – и Золотяшка всучила в руки Бенка затертый листок, на котором тот еле разобрал:

«КОЛЛЕКТИВ ТЮРЕМНОГО МОРОЗИЛЬНИКА

приносит глубокие соболезнования…

В связи с аварией в 112 морозильном отделении срок изоляции нижеперечисленных осужденных прерван в виду внезапной кончины…»

Далее следовал длинный перечень имен, среди которых Бенк нашел свое.

– И ты смеешь пудрить мозги насчет перевыполнения плана?

– Без премиальных я не смогу выплатить кредит.

– Я изменила номера камер и спасла твою жизнь! Только не думай, что все это ради твоего спермоплюя!

– Что я могу для тебя сделать?

– Мы должны отомстить Уиссу!

– С прошлым – покончено!

– Бумаги в надежном месте! Чуть что – и все всплывет!

– А почему бы тебе не устроиться к нам на завод? У нас там и прогрессивка, и коэффициент.

– Ты шутишь?

– Ты знаешь, у нас работает одна девчонка… Продукцию сдает с первого предъявления! Ударница! О ней даже в газете писали… Мы решили расписаться…

– Негодяй! Подлец! – Золотяшка в упор из дамского лучемета выстрелила в Бенка.

…Хромой Джон сидел перед экраном и медленно выпускал дым через волосатую ноздрю.

Он все видел.

И как Золотяшка выстрелила в Бенка, и как рухнула потом на труп, рыдая и проклиная проклятых самцов.

– Алло? Притов? Это Джон. Для тебя обнаружен подходящий экземпляр. Помнишь: ты просил? Да, да опыты нужно продолжить. Обязательно. Высылай машину по адресу…

– ЭВМ не знает любви. Не знает, что такое боль, страх, ненависть. А значит, она только разумна, а не умна. У нее нет опыта, она копирует наши чувства. А у нее должна быть своя судьба. Она должна стать автором своей трагедии. Давай ее влюбим в тебя? – предложила Алеку Тет.

Оживить механизм не значит снабдить его зрением и слухом.

Все это у приличной ЭВМ есть: анализаторы там всякие, индикаторы.

Но как научить ее различать оттенки настроения?

У человека переживания связаны с сосудами. Больно – артерии сжимаются. Еще хуже – спазмы, шок. А если весело – щеки розовеют, и человек хохочет от гормональной щекотки в голове.