Алан Фостер - Чужой-3 (перевод А.К. Андреева)

Что ж, на Фиорине это вовсе не редкость. Тем не менее Диллона заинтересовало, что послужило причиной ссоры.

Когда большая тень Диллона упала на стол, Голик, подняв голову, переглянулся со своими друзьями Боггзом и Рейнзом. Диллон сел на свободный стул, а остальные трое с преувеличенным усердием занялись своим нехитрым обедом. Никто не возражал против присутствия Диллона, но никто и не выразил по этому поводу восторга.

Какое-то время все четверо молча жевали. Диллон не сводил с приятелей пристального взгляда. Те чувствовали его взгляд и тем не менее отмалчивались.

Первым не выдержал Диллон. Не донеся ложку до рта, он повернулся к Боггзу:

— Ну ладно, кончайте играть в молчанку. Сейчас обед, время общения, а не самосозерцания. Все уже давно болтают, что у вас что-то не так. Может, сами расскажете, в чем дело?

Боггз отвел взгляд в сторону, а Голик уткнулся в свою тарелку. Диллон не повышал голоса, но нетрудно было видеть, что он раздражен.

— Говорю вам, поделитесь со мной, братья. Вы хорошо знаете меня и, стало быть, понимаете, что меня не переупрямить. Я чувствую, у вас что-то стряслось, и хочу вам помочь, всего лишь помочь. — Огромный кулак Диллона лег на стол рядом с его подносом. — Оставьте греховные помыслы, очистите свою совесть. Расскажите, что случилось.

Рейнз помялся, потом бросил вилку и отодвинул свой поднос к середине стола.

— Значит, ты хочешь знать, что произошло? Скажу. Я уже понял, как здесь надо жить. Никогда не думал, что придется учиться такому, но вот пришлось. Я ничего не имею против темноты, я привык ко вшам, мне наплевать на изоляцию и на глупую трепотню, будто бы в машинном отделении живут привидения. Но мне надоел Голик, — выпалил Рейнз и кивнул в сторону Голика, который с блаженным выражением лица как ни в чем не бывало уписывал за обе щеки свой обед.

Диллон повернулся к Боггзу:

— И ты тоже так думаешь?

Боггз еще с минуту беспокойно ковырял в своей тарелке, потом поднял голову:

— Я тут ни при чем. Не я заварил кашу. Я просто хочу работать, как все, и благополучно дожить до конца своего срока.

Диллон, опершись на стол, подался вперед; стол опасно заскрипел под его тяжестью.

— Я спросил, что ты сам думаешь об этой истории?

— Ладно, скажу. Скажу. Слушай, этот тип сошел с ума. Мне наплевать на то, что говорит Клеменз или что написано в казенных бумагах. Он самый настоящий псих. Может, раньше, когда его только приволокли сюда, он таким не был, но сейчас он псих. Не знаю, планета на него так повлияла или наша жизнь, а может, и то и другое. И бегает он, как сумасшедший, а от него потом воняет. Я с ним больше никуда не пойду. Ни на берег, ни проверять шахты, никуда. И никто меня не заставит, — вызывающе закончил он. — Я знаю свои права.

— Свои права? — Диллон чуть заметно улыбнулся. — Ну да, конечно, твои права. — Он повернулся к Голику. — А ты ничего не хочешь сказать в свою защиту?

Голик поднял голову и по-идиотски оскалился. На его толстых губах повисли остатки пищи. Потом он равнодушно пожал плечами и снова уткнулся в тарелку.

Внимательно проследив за реакцией Богтза и Рейнза, Диллон сказал:

— То, что Голик не любит болтать, еще не означает, что он сумасшедший. Может, он просто неразговорчивый. Честно говоря, мне всегда казалось, что он выражает свои мысли не хуже любого из нас. Мы все не ораторы.

— Ладно, скорей добирайся до сути, — мрачно проворчал Боггз.

— А суть дела в том, что он как работал, так и будет работать с вами. Он член вашей бригады и останется им до тех пор, пока его не переведут в другую бригаду или пока он не совершит более серьезный проступок, чем игра в молчанку. У вас есть работа. Поверьте мне на слово, скоро вы привыкнете к Голику и перестанете замечать его странности. Он всего лишь такой же бедолага, такой же несчастный, страдающий сукин сын, как и мы с вами. Если он сумасшедший, то и все мы тоже.

— Только уж очень противно от него воняет, — с отвращением заметил Рейнз.

— И он псих, — добавил Боггз, оставшись при своем мнении.

Диллон выпрямился.

— Слушайте, не делайте из мухи слона. Я сталкивался с подобными историями и раньше. Что-нибудь в этом роде всегда бывает, если ты не занят по горло работой. Сначала начинаешь придираться к еде, потом ко вшам, потом к товарищу. Голик не похож на вас, только и всего. Но он не лучше и не хуже любого другого.

— Вонючий козел, — пробормотал Рейнз.

Диллон строго посмотрел на него:

— В шахте никто из нас не благоухает розами. Выбрось эти дерьмовые мысли из головы. У вас есть работа. У всех троих. И неплохая.