Алан Фостер - Чужой-3 (перевод А.К. Андреева)

— В самом деле? — Рипли удивленно подняла тоненькие, почти совсем выщипанные брови. — В таком случае мое присутствие должно вас особенно волновать.

Вилка Боггза замерла на полпути, Рейнз нахмурился, и лишь Голик, как ни в чем не бывало, продолжал спокойно жевать, не обращая ни малейшего внимания на разыгрывающийся спектакль. Диллон с минуту колебался, потом его хмурое лицо постепенно расплылось в улыбке. Он кивнул, и Рипли села на единственный пустовавший стул.

— Вы веруете, сестра? — спросил он.

— Во что? — вопросом на вопрос ответила Рипли, вонзая зубы в ломоть хлеба.

— Хоть во что-то.

— Скорее нет, чем да, — не задумываясь, ответила Рипли.

Диллон широким жестом обвел зал и всех присутствующих.

— А наша вера очень крепка. Больше у нас почти ничего и нет, это так, но вера есть. Она не требует ни пищи, ни места, ее не могут отнять у нас ни Компания, ни правительство, ибо каждый хранит свою веру в себе. В таком месте, как наша планета; вера не просто полезна, она чертовски необходима. Без веры человек отчаивается, и в отчаянии теряет душу. Правительство может отнять у нас свободу, но не душу.

Будь наша колония на Земле, все могло бы быть по-другому. Но это не Земля и даже не Солнечная система. Отсюда люди — и заключенные и их тюремщики — смотрят на жизнь иначе. Все мы не просто лишены свободы, а трижды мертвы. И только вера хранит нас. Ее у нас много, лейтенант. Хватит и на вас.

— Мне казалось, ваша вера запретна для женщин.

— Почему? Потому что здесь одни мужчины? Но такова уж особенность населения планеты, а не нашего мировоззрения. Если бы сюда присылали женщин, мы были бы рады их принять. В тюрьму сажают, не разбирая пола, но на Фиорину женщин не ссылают. А мы относимся терпимо ко всем. Неразумно отвергать того, кто уже отвергнут всем миром, хотя бы потому, что оказался здесь. Мы терпим даже то, что терпеть невозможно, — закончил Диллон, и его улыбка стала еще шире.

— Благодарю вас, — сухо ответила Рипли.

Диллон обратил внимание на ее тон.

— Вы меня неправильно поняли. Я объяснил вам все в самых общих чертах и совсем не имел в виду вас лично. Если необходимо набраться терпения и ждать, здесь идеальное место. И до сегодняшнего дня не было никаких соблазнов.

Рипли откинулась на спинку стула.

— Мне кажется, если вы в состоянии прожить здесь больше года и при этом не сойти с ума, то можете вынести любого.

Диллон снова с удовольствием принялся за свой обед.

— Так вот, я говорю, что Фиорина — хорошее место, если уж тебе приходится ждать конца срока, — повторил он. — Здесь не бывает никаких сюрпризов. Больше свободы передвижения, чем в любой колонии на любой обитаемой планете. Эндрюз не беспокоится, что мы уйдем слишком далеко от комплекса, потому что здесь некуда идти. На поверхности Фиорины прожить трудновато. Там на найдешь почти ничего съестного, климат ужасный и, понятно, планета совершенно безлюдна. У всех нас большие сроки, есть и пожизненные. Все знают друг друга, всем известно, что представляет собой каждый, у кого какие слабости и недостатки и кому нужна помощь, чтобы их преодолеть. — Диллон проглотил очередную порцию и продолжал: — Есть колонии и похуже. Я там не бывал, но слышал. В общем, Фиорина меня вполне устраивает. Самое главное, здесь нет соблазнов.

Рипли искоса взглянула на Диллона.

— Чего же именно вы ждете?

Казалось, ответ был готов заранее. Совершенно серьезно Диллон ответил:

— Мы ждем, когда Господь снизойдет и отпустит грехи рабов своих.

Рипли насупила брови:

— Боюсь, вам придется ждать долго.

Некоторое время спустя Клеменз показал Рипли конференц-зал, обращая внимание на те несуразности, которые, по его мнению, могли ее заинтересовать. В огромном зале кроме них и заключенного Мартина, который не спеша подметал

пол, не было никого. Клеменз и Рипли сели.

— Что вы знаете об истории этого комплекса?

— Только то, что рассказали мне вы и Эндрюз. Кое-что я слышала от заключенных.

— Да, я видел, как вы разговаривали с Диллоном. — Из металлической фляжки Клеменз налил себе немного виски, зачем-то посмотрел на потолок, неясно вырисовывавшийся высоко над четвертым ярусом. — С точки зрения психолога это довольно любопытное явление. Лет пять назад Диллон и все остальные вдруг стали исповедовать своеобразную религию.

— Что за религия?

Клеменз отпил глоток.

— Точно не знаю. Трудно сформулировать. Какой-то новый вариант древнего апокалиптического христианского фундаментализма. Что-то в этом роде.