Лев Куклин - Год лошади (Сборник рассказов)

— Где ты достал дурман-траву, Кривоногий? — голосом, новым и незнакомым для Сына, спросил Отец: два последних срока он исполнял в селении выборную должность Судьи. Кривоног молчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивает Община! — ткнули его в бока рукоятками ножей двое Стражей Порядка, помощников Отца. — Ты не ездил в Город, значит, не мог там купить дурман-траву. Где ты ее взял?

— Я… я посадил немного… Совсем, совсем немного у себя на делянке… На солнечной стороне холма. Я… хотел только попробовать! Вот… — сбивчиво бормотал Кривоногий, в уголках губ у него возникали и лопались мелкие пузырьки слюны. — Ходят слухи… мол, она такая… дурман-трава… Вот я и вырастил немного…

— Ну и как — попробовал? — вдруг без всякой насмешки в голосе, незаметно покосившись на Сына, спросил Отец-Судья. — Что же скажешь? Кривоногий растерялся от серьезности вопроса. Его губы шевельнулись было, как два червяка, вылезшие на полуденное солнце, но он снова стиснул их, не зная, что отвечать.

— Я имею в виду твои ощущения… Там, внутри тебя… — по-прежнему спокойно, без малейшего раздражения разъяснил Судья. — Это горько или сладко по вкусу? Насыщает ли это? Или, быть может, утоляет жажду, как чистая вода из наших Источников Жизни? Ну отвечай же!

Кривоног с трудом разлепил внезапно пересохшие губы, так похожие на двух бледных земляных червей, и облизал их кончиком языка.

— Нет… — признался он, — дурман-трава не дает сытости… И не заменяет воду…

— Зачем же ты тогда дышал дымом? — неожиданно улыбнулся Судья, как бы приглашая всех членов Общины — и своего Сына тоже — посмеяться вместе с ним. — Зачем же ты занимался таким пустым и глупым делом?

— Дурман-трава дает… дает успокоение! — заторопился вдруг Кривоног, мотая тяжелой головой на тонкой шее. — Когда вдыхаешь дым… сначала устает язык… Но когда этот дым глотаешь… — кадык у него дернулся, — когда… это самое… глотаешь долго… наступает успокоение…

— Успокоение дает только окончательный уход из этого мира, — прервал его Судья. — Я хотел помочь тебе преодолеть заблуждение! Впрочем, продолжай… если можешь, — добавил он после едва заметной паузы. — Члены Общины слушают тебя.

— И возникает… возникает легкость! — вдруг закричал Кривоног. — Вам этого не понять! Вы все такие… такие… правильные! Легкость, как будто у тебя вырастают крылья и хочется взлететь… — Он невольно приподнялся на цыпочках, вытянувшись вверх насколько мог на своих искривленных ногах. — И лететь над землей! И становится хорошо… Вам этого не понять!

— Почему же не понять? — возразил Судья. — Здесь собрались разумные взрослые люди. Все они обрабатывают землю, и производят еду, и воспитывают детей. И все они прекрасно знают, Кривоногий… — тут голос его вдруг сразу достиг небывалой звучности и мощи: — И все они, взрослые и разумные люди, прекрасно знают, что человек не должен летать! Он должен твердо стоять и ходить по земле, которую он обрабатывает! И нам не нужна твоя… твоя легкость, Кривоног! Это — опасная легкость, ибо труд на нашей земле — дело тяжелое!

— А если ему это дело… это занятие… просто нравится?! — вдруг пронзительно заверещала низенькая, приземистая, сильно перекошенная на один бок женщина с абсолютно безволосой шишковатой головой. Из-за этой лысой головы ее в селении звали Голышихой.

— Что значит: нравится? — переспросил Судья, почти не повышая голоса, пристально глядя при этом вопросе в пустые, круглые, как речные камешки-голыши, глаза женщины. Та повела зрачками в разные стороны, но из ее рта, как из раструба, продолжали вылетать слова:

— А так! Нравится — и все! Толпа затихла: всех интересовало, что же ответит Судья на такой неожиданный аргумент в публичном споре. Судья-Отец покачал головой:

— Кривоногий — не одинокий волк, выгнанный из стаи. Он — член нашей Общины и владеет частью нашей земли. Члену Общины должно нравиться только то, что полезно Общине. Иначе… — твердо и почти без нажима в голосе подвел итог Судья, — иначе нам не выжить! Ты понимаешь это, женщина?

Голышиха в растерянности промолчала…

— Итак, мы выслушали тебя, Кривоногий! Теперь слушай, что скажет суд Общины! Голос Отца легко перекрыл шум толпы и все другие звуки. Казалось, даже ветер, шумящий в густой листве, притих, чтобы выслушать приговор.

— Землевладельцы, члены Общины! Вы знаете: Закон есть Закон. И он гласит: любой член Общины, по свободному праву владеющий наделом плодородной земли и использующий ее не для производства продуктов питания, а для дурманящих или вредящих Общине растений подвергается смертной казни. Ты ведь знал об этом Законе, Кривоногий?