Борис Лапин - Дайна

— Пусти меня, Антл, — прошептала она. — Я хочу к Орлэ…

— Ты больна, Дайна. Полежи, я позову его.

— Ох, сто несчастий разом!

— Тебе жаль Анда?

— Он умрет?

— Да.

— Нет, Антл, мне никого не жаль. Даже себя. Он был хороший, Анд… Наверное, он один любил меня по-настоящему…

— Что у тебя с ногтями, дочка!

— С ногтями? Да… Когда я проснулась, они такие и были. Это во сне…

Антл осторожно перенес ее на диван и, схватившись за сердце, пошатнувшись, сел сам.

— Тебе плохо, Антл?

— Нет, ничего. Я позову Орлэ.

Антл, все еще держась за сердце, встал, остановился в двери, перевел дыхание.

— Антл, это война? — тихо спросила Дайна.

— Мы ничего не знаем. Не знаем, что творится в мире. Хорошо, если это только у нас. Может быть, мы первые, Дайна…

— А может, мы последние?

— Да. Но это не война.

— Не война!?

— Не будем об этом, Дайна. Возьми себя в руки. Орлэ огорчится, увидев тебя такой.

…Когда Антл, приготовив лекарство, вернулся в комнату, Дайна сидела в кресле. Пальцы ее были в крови, ее била дрожь. Орлэ оглянулся, коротко бросил Антлу:

— Она лежала на полу.

— Одень ее потеплее, Орлэ.

Орлэ принес плед. Торопливо пройдясь несколько раз из угла в угол, он опустился на колени у ног Дайны, откинувшей на спинку кресла обессиленную голову.

— Дайна! Скажи мне правду, Дайна! Ты ела рыбу? Я не знаю даже этого. Прошу тебя, умоляю… Почему ты молчишь, Дайна?

— Не унижайся, Орлэ, — медленно проговорила она, почти не раскрывая рта. — Я думала, ты — сплошной мозг. А у тебя, оказывается, тоже… сердце…

Орлэ не слушал ее. Он продолжал причитать, и слова его были почти бессвязны. Бледное лицо Дайны покрылось мелкими капельками пота. Орлэ сжал ее руку, хрустнули суставы. Но она ничего не почувствовала.

— Скажи мне правду… Хоть раз правду… В такую минуту… Ты ела рыбу? Я знаю, ты ела… Дайна… Молчишь?..

— Не мучай ее, — сказал Антл. — Она не ела рыбу.

Орлэ встал, сильно потер лоб и опять начал отмерять огромные нервные шаги.

— Да, я думал — у меня нет сердца. Я никогда его не чувствовал. И все складывал в него. Теперь ему тесно… Больно! — Он остановился перед Антлом. — Ну хорошо, это не радиация. Радиометр молчит. Но может, это болезнь, какая-нибудь заразная болезнь. Маумяки заразился первый. Он жил в одной комнате с Андом — Анд заболел вторым. Значит… — Орлэ опять упал к ногам жены. — Скажи, Дайна, это могло… от Анда? Скажи правду, Дайна! Теперь уже все остальное не имеет значения… Скажи, что не могло!

— Да! — прошептала Дайна сквозь стиснутые зубы.

— Что да? Могло? Скажи, Дайна, скажи… — Орлэ бормотал, как в бреду. Его голова опустилась, руки разжались. На пол упала янтарная заколка Дайны.

— Не мучай ее, Орлэ, — повторил Антл. — Не могло.

Орлэ наклонился, чтобы поднять заколку, — и рухнул на пол всей тяжестью своего большого тела. Антл хотел помочь ему встать, но Орлэ сам вскочил на ноги. С его пальцев на мраморные колени Дайны падали редкие капли крови.

— Что это? — удивился Орлэ. Он долго непонимающе смотрел то на колени Дайны, то на свои пальцы, а потом сказал: Это плачет мое сердце. Мое сердце, да?

Первый приступ Орлэ кончился быстро. После полудня, когда Дайна пришла в себя и ей стало лучше, Антл увел ее и Орлэ под кедры. Они расположились в тени, в плетеных креслах вокруг низкого столика. Орлэ был угрюм и молчалив. Дайна, усталая, полудремала. Антл принес кувшин легкого вина.

— Вся мудрость, — сказал он, разливая вино, — в том, чтобы жить. Наслаждаться жизнью до последнего дыхания. Любить нашу Форуэллу — зеленую, синенебую, с пышными облаками. Любить женщин и вино. Еще древние знали, что в нем вся мудрость. Я прожил век, и я подтверждаю это.

Антл поднял бокал. Отпив глоток, Дайна улыбнулась. То ли от свежего воздуха, то ли от вина щеки ее порозовели. Орлэ оставался угрюм по-прежнему. Он старался проникнуть в зеленые глаза Дайны и прочесть наконец, что прячется в них. Но Дайна смотрела в море.

— Давайте разберемся, что же происходит, — начал Антл о том единственном, что интересовало их сейчас. — Мы взрослые люди и отлично понимаем, что все мы, все трое, обречены. Но весь трагизм положения даже и не в этом. Мы не знаем, что происходит наибольшей земле. Мы отрезаны от всего мира. Может быть, планета доживает свои последние часы…

— Что же это? — глухо спросил Орлэ. — Война?

— Нет.

— Нет!? — вскрикнул Орлэ, вскакивая. — Что же тогда!?

Дайна улыбнулась:

— Опять тебя волнуют житейские мелочи, служитель Солнца…