Юлия Остапенко - Погибель моя

– Ты… ты беглый каторжник, да? – одними губами сказала она.

– Нет! – резко ответил он. – Ты ничего обо мне не знаешь!

– У тебя лютня набита золотым песком! – вдруг тоже вскочив, закричала она. – И прячешь ты его так, словно украл! А песок у нас добывают только в горных реках! В этих… в этих горах! – она осеклась, села, спрятала лицо в ладонях.

– Слушай, ну я же тебя ни о чём не спрашиваю, верно? – почти с отчаянием ответил Дарт. – Что это за Зверь, которому я сам чуть душу не отдал, и всё остальное! Ну так и ты помолчи!

Этне какое-то время сидела молча, потом подняла совершенно спокойное лицо, и по её глазам Дарт уже знал, что она скажет.

– Прав был тот маг, – с лёгкой усмешкой проговорила она. – Теперь ты меня убьёшь.

Несколько мгновений Дарт неотрывно смотрел на неё.

– Да пошла ты, – наконец бросил он и, закинув лютню за плечо, зашагал прочь.

Но потом вернулся. И знал, что вернётся, когда уходил.

Они шли через лес несколько дней, стараясь по-прежнему держаться гор. Почва становилась всё более мягкой и вязкой, деревья сменялись кустарниками, а те, что ещё высились время от времени на сырой, чавкающей под ногами земле, были то чёрными, а то и вовсе белыми, с пологими сгнившими стволами.

На пятый день они вышли к болотам.

Похоже, болота эти тянулись на много миль – и вперёд, и в сторону от гор. Дарт подозревал, что человеческое жильё как раз за ними, но до него надо было ещё дойти. Этне сказала, что они, должно быть, с самого начала пошли не в ту сторону, прочь от тракта, с которого её согнал Зверь, но теперь уже ничего нельзя было поделать – не возвращаться же. Тем более что она всё равно не смогла бы показать, с какой стороны пришла.

По болотам шли ещё два дня – медленно, мучительно, по колено в вязкой жиже. Одно хорошо – болотных крыс тут было полно, а ещё змеи, жабы, слизни. Этне визжала по меньшей мере раз в час в течение первого дня, потом привыкла, и теперь, если к её коже прилипала пиявка, просто сбрасывала её щелчком, даже не сбавляя шаг.

А потом они – одновременно – почуяли запах гари. Душный, тошнотворный. Сначала он чувствовался, только когда ветер дул с запада, потом затянул отовсюду.

– Болота горят, – сказал Дарт, и Этне преувеличенно спокойно кивнула.

Они шли ещё несколько часов, прежде чем увидели дым. Он полз по болоту, лениво и неотвратимо, как хозяин, заявляющий права на собственность.

– Там, наверное, торфяники, – предположил Дарт. – Если не пойдёт дождь, часть леса выгорит.

– Что же нам делать? – всё так же спокойно спросила Этне.

– В любом случае, дальше идти этим путём нельзя. В лес углубляться тоже – огонь может свернуть куда угодно, если поменяется ветер. Придётся подняться в горы.

Этне молча кивнула, хотя Дарт ясно видел, до чего ей не нравится эта идея. Ему и самому она не нравилась, но выбора не было.

Они свернули к серому хребту, видневшемуся над редкими деревьями, и ещё день добирались до него. К тому времени, когда они ступили на твердый каменистый грунт, вдалеке уже слышалось слабое потрескивание приближающегося пламени.

– Смотри, – сказала Этне, когда они поднялись достаточно высоко, чтобы видеть часть леса.

Дарт проследил, куда она указывала, и увидел густую пелену дыма, клубящегося над лесом.

– Это он сделал, – сказала Этне.

– Кто?

– Зверь. Он поджёг болота, чтобы загнать нас в горы. По горам не побегаешь.

– Давай найдём место для привала, – сказал Дарт. – Скоро темнеть начнёт.

На ночь они расположились в сухой, довольно широкой расщелине, хорошо защищавшей от ветра. Привычно развели костёр, Этне притащила какого-то грызуна, похожего на крота. Дарт уже и не спрашивал, где она его раздобыла.

– А что за послание ты несла? – спросил Дарт, сбросив обглоданные кости в огонь. Звезд из расщелины видно не было, и пламя оставалось единственным источником света.

– Предсмертное, – ответила Этне. – Я оказалась на месте одной битвы…

– Что за битва? – с интересом спросил Дарт. Он совершенно не знал, что происходило в мире последние два года.

– Междоусобица в Гизборро. Один лорд был смертельно ранен. Он написал письмо своей возлюбленной и отдал его мне, сказал, что очень важно доставить его, пока он ещё жив. Оставалось ему три дня, не больше, так что я помчалась во весь опор. Он хорошим человеком был. Он рассчитывал на меня. А я не успела.

– Но это ведь не твоя вина.

– А чья же?

Дарт помешал угли, молча кусая губы. Потом сказал:

– Этне, я хочу тебе кое-что объяснить.