Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея

Сокрит пошел дальше и вдруг видит: на суку сидит ворон и каркает. Сокрит запустил в него камнем и попал. «Глупая птица, — подумал Сокрит, как ты можешь предсказать чужую судьбу, если даже своей не знаешь?»

Сокрит выбрался из колеи и сел полюбоваться на город внизу: солнце недавно встало из-за гор, и городские стерта были как бы продолжение горных отрогов, голубая река, желтые поля, зеленый лес… Тут он заметил что по дороге из города спешит народ. Люди догнали его и стали спрашивать, куда поехали варвары.

— А что такое? — спросил Сокрит.

— Дурак! Или ты не знаешь, что этот варвар — главный маг и хочет увезти эсимнета?

Тут с Сокритом что-то сделалось; он вспомнил, что на щитах у варваров был тот самый златорогий баран, который вытоптал его земли; он громко закричал.

Клеарх намеревался заночевать в загородной усадьбе, заранее отправил туда рабов со снедью, а утром поехал с гостями сам. Масхей был очень доволен увиденным и тем, что урожай в этом году был в два с лишним раза больше обычного. То же самое ведь и он хотел сделать в Вавилонии, но разве царь обидит свою должностную знать?

Митрадат ужаснулся, особенно истории с домом.

— Ты предоставил власть простым гражданам! Ты даже с этим Агаридом не сможешь ничего поделать! А если завтра они выгонят тебя, как Алкивиада?

— Кто это меня выгонит, чтоб возвратить землю прежним владельцам?

Клеарх показал ему рощу священного царя мариандинов Упия, пропасть в два плефра шириной, куда Геракл спускался за Кербером, и пещеру с большой смоковницей у входа; смоковница засохла, опаленная весенним костром. Они спустились в пещеру вдвоем.

Митрадату было холодно в месте, оскверненном мертвецами. Он сказал, что Дионис, без сомнения, дэв ухе по одному тому, что три племянника Ксеркса и множество знатных людей, захваченных на острове Пситталия греками, были принесены в жертву Дионису. Потом он сказал, что Клеарх может командовать всеми греческими наемниками, как и было задумано. Он прибавил, что Датем слишком силен.

— Что же это получается? — спросил Клеарх. — Я командую всеми греками, Датем командует всеми персами, а ты — никем?

И тут Митрадат закрыл лицо руками и заплакал.

— Я уже думал об этом, — сказал он. — Но ты же знаешь, тот, кто хочет иметь власть над войском, должен сражаться в первых рядах, а я не умею этого делать. Я трус! — закричал он. — Я трус, я боюсь вида крови, и даже когда на моих глазах кого-то казнят, я становлюсь подальше.

И я всю жизнь призываю имя Ахура-Мазды и говорю, что боюсь убивать, хотя на самом деле, ты знаешь, я не боюсь убивать, я боюсь, чтоб не убили меня.

Митрадат помолчал и закусил губу.

— Откуда это проклятие? — продолжал он. — Ведь одно неверное слово перед лицом царя может стоить жизни, а я не теряюсь. И вот, — рассмеялся он в пустой пещере, — я пытаюсь устроить мир; в котором трусу может достаться власть и который устроен не так, как войско, и иногда мне смешно, а иногда я думаю, что, может быть, Ахура-Мазда избрал меня своим орудием…

Они вышли из пещеры к мраморному алтарю, солнце было в самом зените. Надо сказать, что на Клеарха было совершено два покушения, но он не имел большой свиты, опасаясь, что это повредит ему в глазах народа. Перед пещерой была толпа и десяток Митрадатовых персов; народ кидал камнями в щиты со златорогим Фарной. Кто-то схватил Митрадата за рукав и за ногу и швырнул на землю, Митрадат узнал давешнего крестьянина.

— Ты, проклятый баран! Мы не отдадим эсимнета царю.

Митрадат страшно побледнел и растерялся:

— Что ты несешь, старик! Мой отец восстал против царя!

Рядом закричал Клеарх; толпа между ними была, как море; Клеарх кричал, что не собирался уезжать, что хотел лишь провести с гостями три дня в загородном поместье.

— Ты уедешь, а землю отберут!

Толпа остервенела; обоих потащили в город. Там на площади Клеарху пришлось поклясться, что он не оставит город на произвол судьбы, а персу что он завтра же покинет Гераклею.

Вечером Клеарх отхлестал до полусмерти подвернувшегося раба, бился в руках Сатира и кричал: «Это проделки Агарида! Он за это поплатится!»

Войска Датема и Ариобарзана — с одной стороны и Оронта — с другой сошлись во Фригии. Неподалеку от лагеря Оронта в горах была гробница-астадана, где лежали предки Митрадата; а при ней маги и поместья для прокорма покойников. В войске пошли слухи, что в день сражения Митрадат превратит белые кости в белых голубей, которые заклюют царские войска. Оронт сказал: «Ничего я так не боюсь, как козней этого дэва, который не проливает кровь и не касается трупов!» — и приказал разорить — гробницу. Это было страшное дело, и его не следовало совершать. Митрадат нашел двести ручных голубей, договорился со жрецами и спрятал их в разрушенной гробнице. В утро сражения голубей выпустили, войска Оронта бежали в ужасе.