Брайан Олдисс - Теплица

Грен не стал ограничивать себя словесными препираниями; когда он обратился за помощью к палке, толстячки быстро выразили готовность признать разумность его рассуждений и поступить соответственно. Вздыхая и хлюпая носами, они покорно дали пригнать себя к шести цветкам долгонога, чьи бутоны едва успели раскрыться. Все вместе росли они на самом краю обрыва, под которым бурлило море.

Под присмотром сморчка Грен и Яттмур провели какое-то время, собирая пищу, заворачивая ее в листья и привязывая ее к семенным коробочкам долгонога ползучими побегами ежевики. Для путешествия все было готово.

Четверо людей-толстячков, понукаемые Греном, забрались на четыре барабана. Посоветовав им держаться покрепче, Грен поочередно обошел коробочки, оглаживая ладонью посыпанные мучнистой пыльцой сердцевины каждого цветка. Одна за другой, коробочки взметнулись в воздух под шумный аккомпанемент цеплявшихся за них пассажиров.

Лишь с четвертым барабаном что-то было не так. Именно этот цветок клонился к краю обрыва. Когда пружина разжалась, лишний вес на стручке отклонил ее скорее в сторону, чем вверх. Стебель перегнулся — страус со сломанной шеей, — и повисший на нем толстячок завопил, дрыгая в воздухе не находящими опоры ногами.

— Мамочка! Любимое дерево! Помоги своему славному толстенькому сыну! — вопил он, но помощь так и не подоспела. Пальцы толстячка ослабли, и он упал, сопровождаемый градом провизии, все еще отчаянно протестуя, — безродный Икар, низвергаемый в море. Поток сразу же потащил его прочь. Грен и Яттмур видели, как голова толстячка ушла под воду в бурном потоке спешащей мимо воды.

Освободившись от ноши, коробочка долгонога воспряла духом, выпрямилась, ударила по уже качавшимся там барабанам и соединилась с ними в единое целое.

— Наша очередь! — сказал Грен, оборачиваясь к Яттмур.

Яттмур все еще всматривалась в море. Ухватив за локоть, Грен подтолкнул ее к двум еще не опыленным цветкам. Не выказывая гнева, она высвободилась, дернув плечом.

— Мне что, побить тебя, как толстячка? — спросил ее Грен.

Яттмур не улыбнулась. Грен по-прежнему держал в руке свою палку и хватка его окрепла, когда Яттмур никак не отреагировала на шутку. Помолчав, она покорно вскарабкалась на большую зеленую коробочку долгонога.

Вцепившись в ребра шестигранного барабана, они поворошили пальцами вокруг пестиков своих цветков. И уже через минуту долгоног поднял их высоко в воздух. «Красота» кружила над головами, умоляя не потакать интересам власть имущих. Яттмур была напугана сильнее прочих. Она зарылась лицом в запорошенные пыльцой тычинки, почти не в силах вздохнуть из-за дурманящего аромата цветка, но все еще неспособная шевельнуться. Все, что она ощущала, было сильное головокружение.

И тут ее плеча робко коснулась чья-то рука.

— Если ты стала голодной из-за страха, тогда не стоит есть эти противные долгоногие цветки, лучше вкусить добрую рыбку без ходячих ног, которую мы, умнички-ребятки, словили в воде!

Яттмур подняла взгляд на толстячка с нервно дрожащим ртом, с широко распахнутыми грустными глазами, со смехотворно светлой из-за просыпавшейся пыльцы шевелюрой. Все-таки он был не способен сохранять достоинство. Одной рукой он потирал в паху, другой протягивал ей рыбу.

Яттмур залилась слезами.

К ней подполз растерянный толстячок и обнял ее за плечи волосатой лапой.

— Не делай слишком много мокрых слез из-за рыбы, которая уже не покусает тебя, — посоветовал он.

— Я плачу вовсе не поэтому, — сказала Яттмур. — Просто мы с Греном доставили вам, беднягам, столько беспокойства…

— О, мы бедные толстячки, совсем-совсем потерялись! — затянул он, и оба его товарища поддержали этот печальный вопль. — Истинно так, вы жестоко доставили нам столько беспокойств.

Грен все это время наблюдал за тем, как шесть коробочек соединялись в один ребристый комок. Он с нетерпением поглядывал вниз, чтобы сразу заметить, когда долгоног начнет отрывать свои тонкие лапы от корневищ. Общий горестный хор заставил его отвлечься.

Палка Грена с размаху опустилась на пухлую спину. Утешавший Яттмур толстячок с громким плачем отполз в сторону. Его компаньоны сгрудились неподалеку.

— Оставь ее в покое! — с чувством выкрикнул Грен, опускаясь на колени. — Вы, грязные волосатые люди-толстячки, если вы опять коснетесь ее хотя бы пальцем, я сброшу всех вас прямо на камни!

Яттмур смотрела на него, приподняв верхнюю губу, — так, что были видны ее передние зубы. Она ничего не сказала.