Брайан Олдисс - Теплица

Давным-давно люди — ваши далекие пращуры — обнаружили, что жизнь развилась, появившись из мелкой песчинки, крошечного семечка: то была амеба, послужившая вратами в жизнь. Эти врата — игольное ушко, за которым лежат аминокислоты и неорганическая природа. Да и вся эта неорганическая материя, как узнали люди, тоже развилась во всей своей сложности из единственного семечка, первичного атома.

Люди научились разбираться в этих долгих процессах роста, пришли к их пониманию. Собратья обнаружили лишь одно: процесс роста включает в себя и то, что человек назвал бы распадом. Природе не только необходимо развернуться, чтобы начать сворачиваться вновь, но и наоборот: она сворачивается для того лишь, чтобы затем развернуться снова.

Этому созданию, которое я подчинил себе, известно, что наш мир находится в фазе сворачивания. Именно это он безуспешно пытался донести до вас, низшие формы, в своих проповедях.

В начале отсчета времен этой солнечной системы все живые существа были сведены воедино и, разлагаясь, питали новые виды. Они прибыли на эту Землю, подобно пылинкам, крошечным искоркам жизни, еще в кембрийскую эру. Затем эти первичные формы развились, став животными, растениями, рептилиями, насекомыми… всеми теми бесчисленными вариациями, всем бесконечным разнообразием видов, которые затопили собою весь мир и большая часть которых уже исчезла.

Почему они не выжили? Из-за галактических приливов и отливов, определяющих жизнь Солнца и теперь разрушающих его. Те же потоки контролируют и животную жизнь; они обрывают ее нити точно так же, как вскоре оборвут само существование Земли. Природа вовлечена в обратное развитие. Разнообразные формы вновь теряют очертания, превращаясь друг в друга! Они всегда были зависимы друг от дружки… одна всегда существовала за счет других… и они вновь сходятся воедино. Кем были люди-толстячки — растениями или людьми? А вострошерсты? Кто они — люди или животные? А прочие порождения мира-теплицы, эти гиганты-ползуны, эти ивы-убийцы прибрежного края, эти долгоноги с семенами как у растений и путями миграции, подобными птичьим? Куда же их отнести, пользуясь старыми классификациями?

Я спрашиваю себя, что же я сам такое?

Сморчок вновь ненадолго умолк. Полные смущения, его слушатели искоса поглядывали друг на друга, пока взмах хвоста Собрата Йе вновь не призвал их ко вниманию.

— Все мы, собравшиеся здесь, случайно отошли в сторону от основного потока эволюции. Мы живем в мире, где каждое новое поколение все хуже и хуже поддается четкому определению. Вся жизнь вокруг нас возвращается к безмозглости, стремясь вернуться в бесконечно малую песчинку — в тот первобытный эмбрион. Так вселенский процесс завершит свой полный оборот. Галактические течения подхватят споры жизни и отнесут ее в другую систему, как некогда принесли их сюда. Вы уже стали свидетелями этого процесса, вы видели те зеленые столбы света, что впитывают жизнь из джунглей. Тепло постоянно растет, и в этих условиях процессы обратной эволюции все ускоряются.

Пока сморчок говорил, вторая его половина, контролировавшая движения ползуна, заставила его заметно опуститься. Теперь они парили над плотным ковром джунглей, над смоковницей, покрывшей собою весь этот залитый солнцем континент. Тепло омывало их, укутав подобно плащу.

И другие ползуны парили здесь; их огромные тела легко скользили вверх-вниз по натянутым нитям. Безо всякого толчка сморчок опустил своего ползуна на верхушки дерева-джунглей.

Грен сразу вскочил и помог Яттмур также подняться на ноги.

— Ты мудрейший из всех существ, сморчок, — сказал он. — Я оставляю тебя без печали в сердце, потому что теперь ты вполне способен позаботиться о себе. В конце концов, ты первый из грибов, решивший загадку Вселенной. Мы с Яттмур вспомним о тебе, благополучно добравшись до среднего уровня джунглей. Идешь ли ты с нами, Лили-Йо, или же остаток твоей жизни будет посвящен полетам на овощах?

Лили-Йо, Харис и остальные тоже встали, глядя на Грена с враждебностью и одновременно с опаской — взгляд, который он узнал, который некогда был хорошо знаком ему.

— Ты собираешься покинуть этот удивительный мозг, этого чудесного защитника, этого сморчка, который приходится тебе другом? — недоверчиво спросила Лили-Йо.

Грен кивнул.

— Счастливо вам оставаться с ним… или ему — с вами. Вы сами должны решить, какова его сила, служит она добру или злу. Я принял свое решение. Я забираю Яттмур, Дарена и двух женщин из рода Пахарей; я поведу их в леса, где родился, где мое место.