Любомир Николов: Червь на осеннем ветру

— Вот дьявол! — не выдержала пантера. — Ты решил меня заморозить? Я же простужусь!

Грэм промолчал. Тогда она грациозной поступью хищника приблизилась к окну, встала на задние лапы и прикрыла створки. Но защелку повернуть не смогла. Пришлось это сделать Грэму. Он прислонился спиной к стене, с удовольствием наблюдая, как прошествовала Дебора на свое место у камина. Да, это изящное существо совсем не похоже на того неуклюжего и очень несчастного малыша, которого когда-то Грэм забрал из Института сапиенсологии. Дочь Великого Трефа, одного из первых наделенных разумом леопардов, и обыкновенной черной пантеры. От отца она унаследовала разум, а от матери — умопомрачительное антрацитно-черное тело.

Чутье подсказывало самке, что за обычной внешностью ее первенца кроется нечто странное, пугающее. Целую неделю она отказывалась кормить своего детеныша. Именно тогда и увидел ее Грэм.

Очень скоро ажиотаж вокруг потомков разумных леопардов пошел на убыль, поэтому сотрудники института даже обрадовались, когда появилась возможность переложить бремя забот о беспомощном звереныше на кого-то другого. Так маленькая Дебора оказалась в космосе. Она быстро привыкла к невесомости и перегрузкам и даже научилась самостоятельно влезать в специально для нее сконструированный скафандр. В глубине души она верила, что Грэм ее отец, а может, даже и брат (эти люди на многое способны!).

Грэм вышел из комнаты, оставив пантеру у тлеющего камина. Он не стал зажигать свет в коридоре — темнота ему не помеха в знакомом с младых лет старом доме, построенном еще отцом. Он мог бы обойти все коридоры и комнаты дома с закрытыми глазами, ни разу не ударившись об углы.

Пол под ногами нещадно скрипел, но каждая доска его обладала своим голосом и выводила собственную грустную мелодию. В солнечные деньки половицы скрипели, пожалуй, немного веселее. Но едва небо затягивали тучи, звук менялся, становился протяжнее и глуше, будто коридор по-стариковски жаловался на мерзкую погоду…

Дверь тоже отворилась со старческим скрипом. Но мелодия ржавых петель нравилась Грэму, поэтому он их никогда не смазывал. Они первыми приветствовали его по возвращении из миссий, они же провожали в дальний путь, когда предстояла долгая разлука с любимым домом. Грэм улыбнулся, ласково провел ладонью по грубому дереву и уселся на приступок.

«Древнее родовое гнездо, — с иронией подумал он. — Целая планета, отданная во владение последнему из рода Троолов. Хм, прямо-таки аристократическая история!»

Конечно же, аристократизм тут ни при чем. Просто планета находилась в стороне от основных космических трасс и вдобавок была напрочь лишена каких-либо полезных ископаемых. Так что для колонизации она ровным счетом не представляла никакого интереса. Она удивительно напоминала Землю той эпохи, когда человечество только выбралось из колыбели. Да и только. Подобных планет в Галактике тысячи. Так что единственное богатство этого мира — его уединенность, а ценителей одиночества во Вселенной вряд ли много сыщется…

Старый, тихий, хорошо знакомый мир… Всю планету не обойдешь, и все-таки Грэм постарался узнать о ней как можно больше. До чего же приятно вот так сидеть на крыльце в дождливую ночь и перелистывать в памяти те давние путешествия по планете — сначала в одиночку, потом вместе с Деборой… Тело вдруг вновь ощутило ту ломящую усталость, которую он когда-то испытывал после долгих переходов, а перед глазами зримо проявились залитые солнцем девственные поляны.

«Странный сегодня вечер», — подумал Грэм. И в самом деле, странный. Калейдоскоп воспоминаний закружил в голове, кадры полузабытого прошлого становились все отчетливее и ярче… Гигантский горный водопад, ревущий далеко на западе отсюда. Вода с грохотом и шипением рушится с высоты, а между скалами зависло сверкающее на солнце облако водяной пыльцы. И трава вокруг такая мокрая, словно после дождя, а Грэм стоит под вечной радугой и, задрав голову, втягивает в легкие насыщенный влагой воздух… За плечами тяжелый ранец, внизу, в ущелье, клокочет, пенится река. Зато чуть дальше, среди скал, царит в мире густой тени и ковров шикарного зеленого мха, где краски теряют свою яркость, а оттенки наполняются таинственностью.

Водопад остался за спиной, перед Грэмом было единственное здесь яркое пятно — мелкие красные ягоды, облепившие узловатые ветви приземистого корявого дерева… И вот— без всякого перехода — Грэм уже на одном из многих своих привалов. Поляна в вековом лесу, кроны деревьев тронуты первыми утренними лучами, кофейник дымится на костре, который он разложил в кругу вчерашнего пепла…