Марина Казанцева - Стамуэн

Под мощно работающими крыльями дракона проплывали леса, равнины, невысокие горы, озёра, реки. Земля казалась удивительно прекрасной. А впереди широкой синей полосой раскинулось море. Дворец парил прямо над водой на высоте птичьего полёта. Его прозрачные башни выросли и теперь казались гигантскими, так что громадный Харрашт по сравнению с ними смотрелся лёгким мотыльком. Купола, казалось, вмещали в себя всё небо.

Вблизи дворец выглядел не более материальным, чем издали. Вещество стен не было стабильным, оно перетекало из твёрдого состояния в жидкое, затем — в газообразное. Тогда очертания башен размывались, принимали новые формы. Потом всё снова застывало на несколько секунд. Похоже, что и внутри дворец точно так же нестабилен. От высокого входа, перекрытого мерцающими решётчатыми воротами, то вырастала, то исчезала призрачная лестница. Как ходить по таким лестницам и полам? Вот, они почти достигли волшебного дворца, но он всё так же неприступен.

«Зачем нам вообще нужно в этот дворец?» — подумал Вилли. Это ведь не более как детская мечта. Мысль о нереальности происходящего давно оставила его. Его заветный сон, его фантазия, его Фата-Моргана перед ним. Мальчик из сна повзрослел, но не утратил своих грёз. Ему снилось как он приблизится к высоким сияющим решёткам входа, и они распахнутся перед ним, словно перед хозяином. И он пойдёт навстречу лёгкому ветерку. По удивительным залам и коридорам мимо искрящихся, поющих стен, в необъятную круглую залу. Там будут сплошные окна от пола и до стрельчатых сводов купола, усеянного серебряными звёздами. На одной половине всегда будет ночь, а на другой — день. Как получилось, что в сны Вилли вселился этот странный дворец на облаках из далёкого прошлого планеты?

Дракон пошёл на посадку, но не на ступени дворца, а на побережье. Он приземлился и устало опустил голову на лапы.

— Хороший, хороший Харрашт, — ласково проговорил волшебник, поглаживая дракона по крылу.

Пассажиры и пилот сошли на тёплый песок, хватаясь за поясницы. От долгого полёта у всех одеревенели спины. К тому же, на высоте было отнюдь не жарко. Три человека блаженно повалились на песок.

— А почему мы не сели прямо на лестницу? — поинтересовался Джед.

«Да тебе-то зачем?» — подумал Вилли — он так и не сказал другу, что для него придумал Маркус. Несложно догадаться, что значила смерть проводника вскоре после посещения Источника Судеб. Вилли твёрдо решил, что не допустит никакой замены. Маркусу следовало посоветоваться с ним, прежде чем затевать свою афёру.

— Это невозможно, — ответил Альваар. — За те годы, что мне тут выпали, я не раз летал сюда на своём драконе, пока этот озорник не отбился от рук. Дворец нематериален в любое время суток, кроме одной минуты на рассвете, когда первый луч восходящего солнца коснётся звезды на его центральном куполе. Тогда всё на минуту застывает. Я высаживался на ступени, но не успевал даже добежать до ворот, как проваливался вниз. Только мой Харрашт подхватывал меня, чтобы я не разбился о воду.

— У вас с драконом было взаимопонимание, а вы его ливорусом да мылом с перцем! — упрекнул волшебника Фальконе. — Да ещё нас плохому научили.

— Что ни сделаешь, мой наивный рыцарь, — развёл руками Альваар, — чтобы вернуть любовь и дружбу!

— А что же вы нам врали, что мы должны его уничтожить? — не сдавался Джед.

— Ну, я подумал, что если бы я сообщил двум странствующим джедаям, что им предстоит поставить дракону с Цефеид мыльную клизму, то едва ли нашёл бы единомышленников, — небрежно отвечал волшебник.

Возражать что-либо против этого было просто невозможно — доводы Альваара, как всегда, неотразимы.

— И как же мы войдём в нематериальный дворец? — спросил Вилли, озабоченный более высокими материями, нежели усмирением отбившихся от рук драконов.

Волшебник сел.

— Что будем кушать на ужин? — встревоженно спросил он. — Столик-то остался дома!

— Какой, однако, вы любитель комфорта, — неодобрительно отозвался Вилли, так и не получив ответа на вопрос.

— Так пойдёмте на охоту! — вскочил с песка Фальконе. После отравления ливорусом он сделался на удивление лёгким на подъём и очень энергичным.

— Любуюсь я на вас, голодный рыцарь! — с удовольствием ответил Альваар. — От вас требуется поймать дичь, а уж Харрашт её зажарит.

— Профессор, у нас есть кресало.

Вилли вытащил из кармана зажигательный прибор Прокруста.

— А то ваш Харрашт не столько жарит дичь, сколько приправляет её серой, — добавил он.