Марина Казанцева: Планета Скарсида

— Моррис… — киборг поднял голову и посмотрел на него одним глазом, который всё так же горел ненавистью. — Моррис, не надо.

Моррис не отвечал, экономя силы.

— Я не могу проиграть. — сказал Фортисс, на его голосе никак не отражалась его слабость — он был всё так же ровен, и только тело отказывалось служить Синкрету.

— Ты был великолепен. — продолжал он. — Я восхищён тобой и твоим умом.

Киборг помолчал.

— Пойми, Моррис, я не могу уступить. У меня нет права на поражение.

Он выбросил вперёд руку, вцепился в пол когтями и подтянулся ближе.

Синкрет никак не издыхал, своей живучестью он отнимал жизнь у Морриса и Инги. Счёт шёл уже не на минуты, а на секунды. Увидев, что враг снова пополз к нему, Моррис с усилием двинулся дальше. Он оттаскивал бесчувственное тело девушки. Силы покидали его, и смерть была так близка. Он не понимал, что заставляет его двигаться, что за упрямство боролось в нём за каждое мгновение жизни. Ничто не могло спасти их, и последние капли жизни оставляли их.

Он остановился, видя, что Синкрет бессильно царапает когтями пол — всего в метре от них. Если киборг преодолеет этот метр, Моррис уже не сможет избежать этих смертоносных алмазных кинжалов. Всё, что нужно врагу — только дотянуться.

Синяя рука с когтями шевелилась близко, и Моррис не мог оторвать от неё глаз. Инга без чувств лежала у него на груди, мешая дышать. А Синкрет говорил и говорил, добивая врага своим монотонным голосом:

— У тебя чуть-чуть, у меня чуть-чуть. Всё решает последняя кроха. Это лотерея. Ты хочешь умереть непобеждённым? Сдайся и живи. Одно лишь слово, и тебя спасут. Но, если ты умрёшь, ты проиграешь.

Моррис ничего не отвечал, глядя на синюю руку, протянутую к нему, словно эта рука — весь его враг.

Синкрет попытался ползти, но не смог сдвинуться с места. Он вытянул шею и, опираясь подбородком о пол, посмотрел на своего врага одним глазом, из второго что-то текло.

— Твоя смерть, Моррис, будет лишь смертью одной человеческой единицы, ошибкой игрока. Один из многих, из триллионов триллионов, из бесчисленного множества краткоживущих существ. Моя же гибель будет необратимым крахом всего того, о чём ты никогда не знал. Я уникален, Моррис. Я не имею права умирать и не имею права на поражение. Я должен взять эти Силы. Мы не можем проиграть. Зачем ты тянешь неизбежность? Сдайся, Моррис, и ты останешься жив. Ты можешь спасти своего Спутника. Я не могу допустить ничьей. Сдайся, Моррис. Всего одно слово, и ты свободен.

Молчание в ответ. Лишь только слабый хрип Инги и тяжёлое дыхание Морриса.

Синкрет застонал, как человек.

— Одно слово, Моррис. Одно слово.

Сознание меркло. Все мысли испарились. Осталось только что-то глубоко животное, безмолвное, но требующее: сдайся, Моррис!! Он вдруг ощутил, что сердце Инги замолчало, и беззвучно заплакал — на большее не было сил. Никогда в жизни он не испытывал таких страданий!

Синкрет смотрел на врага, и его единственный глаз угасал, становился тусклым, терял выражение. Но рука вдруг дрогнула, когти сжались и разжались, как в конвульсии. Алмазные острия впились в пол, и Фортисс подтянулся. Его страшное лицо оказалось совсем близко от лица Морриса. Синкрет с усилием выбросил руку вперёд и она тяжело упала на грудь Морриса, придавив её с левой стороны, а на правой лежала Инга Марушевич.

— Пойми, я должен победить. — прошептал Синкрет и стал перебирать когтями по телу Габриэла, продвигая свою лапу дальше и нанося ему уколы. Последним движением он дотянулся до руки девушки.

Моррис хрипел, в ужасе глядя на чёрные алмазные серпы, добравшиеся до него и Инги.

— Ты не ошибся. — прошептал Синкрет. — Я программа.

На плотной, глянцевито-синей коже его среднего пальца выделился крошечный, слабый огонёк. Он неуверенно потёк по сияющему твёрдым блеском когтю, соскользнул на руку Инги и растворился в её коже. В тот же миг девушка судорожно вздохнула, и Моррис ощутил удар её сердца. Оно заколотилось, а с её губ сорвался стон.

Синкрет лежал неподвижно, уткнувшись безобразной мордой в плечо Морриса.

Рассудок молчал, но интуиция вдруг взяла голос. Интуиция Морриса, которая никогда его не обманывала. Она ему сказала: сдавайся, Моррис. И он вдруг понял, что это единственно правильный выход. Никакой логики в этом не было, но интуиции логика была ни к чему. Всё противоречило её решению, но она неумолимо приказала: сдайся, Моррис.

— Я сдаюсь. — едва слышно прошептали распухшие губы. Кто мог услышать этот тихий звук? Но в следующий миг два человека исчезли из полусферического помещения, а на полу осталось лежать только неподвижное синее тело без ступней.