Александр Карнишин - Вся наша жизнь [Сборник; СИ]

Потому что если не обедать, обязательно начнется гастрит, язва и прочие неприятности. Да и просто — как можно терпеть? А то, что ничего же не делают, фактически, чтобы полученные килокалории сжечь — не думают. То есть, им бы даже и завтрака было много при таком расходе энергии. А они еще и на обед… Игорь нахмурился, дернул носом. Пахло не просто луком. Пахло крепким бульоном на свиной косточке. Пахло прозрачным гороховым супом. Не тем, что из зеленого гороха, в кашу превращающегося при варке, а из красивого, желтого и красного, сухого и твердого, предварительно замоченного. Такой суп раньше варила бабушка. С тонкой пленкой жира на поверхности, с золотистыми кусочками лука, с белыми чуть поджаренными гренками, высыпанными сверху. Игорь сглотнул набежавшую слюну. Вот ведь — рефлекс! Не надо ему обеда, не надо! Тут главное — перетерпеть. Главное, чтобы организм понял, кто в доме хозяин. Не желудок, а мозг! Голова! Вкусные запахи стали постепенно расходиться в воздухе, исчезать медленно, как улыбка чеширского кота в кино. А потом вдруг из щелей кондиционера подуло пронзительным сквознячком с чуть уловимым запахом лимона и мяты. Бр-р-р… Аж холодно стало! Зато о еде больше не вспоминается. И в сон полуденный не тянет. Голова ясная, свежая. Работать, работать и работать! Хорошо. После работы на тесной от скопившихся людей автобусной остановке душно пахло разогретым асфальтом, от выхлопных газов жгло глаза, и пропитывалась гарью одежда. Уже дома, медленно поднимаясь к себе на третий этаж, влетел в облако табачного дыма. Задержал дыхание и бегом проскочил последние метры. Влетел в квартиру, тут же заперся и стал переодеваться, засовывая пропотевшую и пропахшую бензином и табаком одежду в стиральную машину. Все же джинсы — лучшая офисная одежда. Их можно стирать хоть каждый день. На кухне, куда он пошел, чтобы приготовить что-нибудь на ужин, ощутимо пахло хорошо прожаренным мясом. Таким, с красно-коричневой корочкой, с розовым и сочным на разрезе. И еще картошкой. Молодой жареной картошкой с луком и укропом. «Надо будет завтра зайти на рынок», — подумал Игорь. — «Действительно, взять мяса хорошего пожарить, да с картошкой его потом…» Сегодня он доваривал старые пельмени, сереющие сквозь пластик упаковки в холодильнике — ну, не выбрасывать же! Он никогда не выбрасывал продукты. Всегда находил, как приготовить или использовать в готовке даже старый залежавшийся с зимы кусок твердого сала. Перед сном уже, совсем засыпая, он почувствовал теплый запах разогретого летним солнцем соснового леса, чуть сбрызнутого дождем.

Сны были солнечные, яркие, красивые. Во сне ему было хорошо. Утром тоже было хорошо. Из открытого окна несло промоченным ночным дождем асфальтом и тем особым запахом, который бывает сразу после грозы. Игорь улыбался, вспоминая сон. С улыбкой делал зарядку, с улыбкой умывался. На кухне… Вот на кухне улыбка ушла, и он стал даже смотреть по сторонам: откуда это всякие такие запахи несет? Такая вкусная смесь ванили, кофе и какао… Прямо вот и откусил бы от булочки, отпил бы крепкого и черного. Или густого сладкого с молоком. Кто-то из соседей, похоже, правильно завтракает, со вкусом. Игорь пожарил себе яичницу из трех яиц. Так пожарил, как пробовал в одном ресторане в командировке: обжарил яйца с обеих сторон, потом разрезал, свернул и положил на белый хлеб. Сверху веточку укропа — красиво и полезно. И запивал растворимым кофе, быстро просматривая в Интернете новости, погоду, спорт — в общем, то, без чего просто никак нельзя идти на работу. Вот, наши вчера опять проиграли в Кубке. Сегодня парни будут ругать вратаря и судью. И тренера будут ругать — это уж наверняка. На улице, хоть уже вылезло солнце, и от вчерашней прохлады ничего не осталось, он шел с улыбкой, напевая себе под нос:

— Из окон корочкой несет поджаренной… Стоп. А ведь — несет. Точно, несет! И песня, и настроение, и корочка — все как-то уже стало выстраиваться в голове, но тут подошел его автобус. В автобусе было мокро после мытья полов. Стоял запах горелой резины. Ни подремать, ни о снах красивых подумать.

Одна мысль — скорей бы уж доехать. На работе кондиционеры, чистый воздух. На уже разогретой остановке в конце маршрута остро пахло соленой рыбой. Гнилой соленой рыбой. Наверное, где-то поблизости в магазине разморозились холодильники. Тут не прогуливаться — бегом бежать на работу! Игорь остановился, потоптался на месте, посматривая на часы.

Время есть. Было бы как вчера, можно было прогуляться. А с такой вонью вокруг, густой и липкой какой-то, гулять совсем не хочется. И все же… Он повернулся и быстро пошел в ту сторону, откуда плотной волной несло этой — фу-у-у — уже гниющей рыбой. Волна липкого запаха катилась почему-то не от магазинов, а из небольшой рощицы, почти парка, только не асфальтированного, с обычными тропинками. Просто вот кусок природа посередине города. Неужели свалку там устроили? Но нет, вроде. Ни следов машин нет, ни мусора никакого — ничего. Вон блеснуло что-то в стороне. Под лучами солнца медленно таял кристалл непонятного происхождения. Прямо как сухой лед, только в синеву отдает и блестит на солнце. Тает и — воняет, черт побери! До тошноты! И тут Игорь сделал то, чего давно уже не делал. С детских лет, когда исследовал все подряд, на что упадет любопытный взгляд. Хотя, в детстве вот такого он не помнит. Или было что-то такое — с запахами? Порывшись в кармане, достал потертый пакетик, надорвал краешек, вытянул, оглянувшись по сторонам, длинную кишку дешевого презерватива. Прихватил через него кристалл, совсем уменьшившийся, ловко вывернул, завязал крепким узлом, сунул в боковой карман и отбежал от места, на котором стоять уже было просто невозможно — запах буквально ел глаза. Пока прошелся до офиса — все запахи куда-то исчезли. Он специально понюхал рукав, не обратив внимания на удивление охранника. Нет, никакой рыбой от него не пахло. Пахло его дезодорантом — совсем чуть-чуть. И немного туалетной водой. И все. А на работе был чистый воздух. Из кондиционеров несло морем, бризом, и даже как будто волны где-то вдалеке шумели. Народ собирался, разговаривал о вчерашнем футболе, раскладывая документы.