Андрей Попов - Сломанная вселенная

…упала к его ногам и рассыпалась на мелкие куски…

Мир погиб навсегда.

Какое-то время Максим ходил между стен своей комнаты и печальным взором созерцал ее бессмысленный вид. Все было мертво, пусто, безжизненно… Черные осколки небрежно валялись на полу, и при всяком взгляде на них сердце переставало биться, сжималось и каменело.

Затем он залез под кровать, вытащил оттуда фанеру с пластилиновыми фигурками, поставил ее на стол и долго-долго всматривался в эти маленькие неподвижные скульптуры, которые и сами смотрели по сторонам, но при этом хранили загадочное молчание.

– Милеус… Ты был моим первым другом, и верю — останешься им навсегда.

Ответа не последовало. Игрушечный, небрежно вылепленный Милеус слегка нагнулся, чтобы набрать своих любимых ягод. Обезумевший от горя взор так и ждал, что он сейчас разогнет спину и пролопочет что-нибудь незатейливое своим писклявым голосом. Но нет… Замерзшее до абсолютного нуля время навеки остановилось на поверхности этого фанерного листа.

– Придумаем… Я убежден, что ты наверняка достроил бы свою башню, и мы бы наконец научились считать до бесконечности. Прости, что так получилось. Ты ведь меня прощаешь?

Снова тишина и безмолвие комнаты. Лишь тихо постукивал маятник часов, который ночами не ведает сна.

– Господин Философ, я так любил слушать ваши лекции о смысле жизни… Даже в школе своих учителей я никогда не слушал так внимательно как вас.

Но Философ тоже молчал, высунув маленькую пластилиновую голову из карликовых скал. Рядом текла такая же пластилиновая река, уже успевшая покрыться комнатной пылью и потерявшая былую голубизну. Ось Z как-то небрежно покосилась в сторону воображаемого царства Зла, и Максим поправил ее рукой.

– Алан… Все твои стихи я запишу в какой-нибудь тетради и буду хранить до конца жизни.

Максим слегка дернул его за ниточки. Тот на мгновение ожил, но потом снова замер. В соседней комнате вдруг забили часы, каждым своим ударом вонзаясь в больное сердце.

– Уважаемый Лодочник, помнишь, как мы вместе путешествовали по твоей прекрасной реке?

Лодочник наверняка помнил, но при этом не произнес ни слова.

– Принцесса… — Максим хотел назвать ее по имени, но губы его задрожали, и он замолк.

Увы, никто из них так и не отозвался. Пластилиновые статуэтки беззвучно стояли на своих местах, глядя на реальный мир пустым нечувственным взором. А у него из глаз текли прощальные слезы…

Написано: август 1999

Переработано и переделано в электронный вид: февраль 2007