Андрей Попов: Сломанная вселенная

Вначале была только тьма — беспроглядная и безграничная… Абсолютное отсутствие зримых либо осязаемых ощущений. Нет чувств, нет эмоций — никаких сенсорных восприятий. Не было даже объектов, способных вызвать какие-то чувства или эмоции. Словом, не было ничего такого, о чем можно сказать: «оно существует». Лишь сплошная чернота, воплощающая в себе идеальную безжизненность. Вакуум звуков и цветов. Завязанные в узел небытия Пространство и Время. Если попытаться описать это состояние лишь парою слов, то вот эти слова: АБСОЛЮТНОЕ НЕБЫТИЕ.

НОЛЬ СУЩЕСТВОВАНИЯ…

БЕЗЗВУЧНАЯ СИМФОНИЯ ПУСТОТЫ…

Затем произошла резкая вспышка света: словно взрыв, пробуждающий к жизни и разрушающий незыблемый покой. Свет оказался настолько ярким, что мгновение назад умершая темнота стала поистине своей противоположностью: ослепительная белизна сверху и снизу. Что-то проснулось. Появилось первое осознание действительности. Стал слышен тихий монотонный стук, не прекращающийся ни на секунду, — это билось чье-то сердце…

Только что родившееся время уже отсчитало первые несколько минут, по истечении которых яркость света стала заметно угасать, обнажая и приоткрывая то, что скрывалось за этой белизной. Появились первые образы и очертания, подобия каких-то фигур. Стал виден колорит пестрых красок, еще витающих перед глазами и не определившихся в своих формах. Наконец возникли первые запахи и звуки, какие-то шумы родственные вою ветра. Столь странные и пока невнятные по своей сути метаморфозы происходили до тех пор, пока не наступила Ясность и Конкретность. И тогда…

Мир появился!

Максим стоял в самом Центре Мироздания, откуда вели начало все оси координат. Едва почувствовав твердую почву под ногами, он сначала внимательно осмотрел свое тело: так что со стороны могло показаться, будто он сомневается — действительно ли это тело принадлежит ему? На самом деле все проще: Максим смотрел, нет ли синяков и ссадин, и не испачкана ли одежда — проблемы, из-за которых у него всю жизнь были неприятности. Но вроде все в порядке, а главное — никаких болезненных симптомов. Вельветовые брюки и байковая рубашка с коротким рукавом были словно только что отглажены: ни единого мятого места. Следовательно: он не мог упасть откуда-то с неба, уж тем более — вылезть из-под земли. Это был первый, не совсем серьезный, но все-таки логический вывод, который он для себя сделал. Максим постарался вспомнить, откуда у него вообще эта одежда, казавшаяся подозрительно новой, словно чужой.

Но память абсолютно отсутствовала…

Тем более тщетны были попытки понять — как он здесь оказался, и что это за странная местность совсем ему незнакомая. Он вновь попытался проникнуть в глубины своей память, но там словно что-то выключили. Странно…

А может, раньше ничего и не было? Может, память больше не нужна, потому что ПРОШЛОЕ исчезло? Вообще-то Максим по этому поводу нисколько даже не переживал. Он наполнил грудь воздухом, насыщенным какими-то пьянящими ароматами, и произнес свои первые слова:

– Это впечатляет!

Затем он долгим изучающим взглядом обвел линию горизонта, повернувшись при этом на триста шестьдесят из трехсот шестидесяти возможных. Центр Мироздания, где он находился, являлся Нулевой Точкой отсчета: точкой, из которой брали начало все оси координат. Ось Х, словно натянутая струна, пересекала обширную зеленую поляну, затем терялась в лесной чаще, снова выныривала из нее, устремляясь дальше. В двух местах она срезала изгиб какой-то реки и уже тонкой, едва заметной для глаза линией, деля напополам многие леса и долины, скрывалась в Правой Бесконечности — там, где грезилась голубизна большого моря. В противоположной стороне от Центра Мироздания, как в зеркальном отражении, можно было увидеть почти то же самое, только там уже тянулась ось минус Х (- Х) с отрицательными значениями координат, и направлялась она, соответственно, в Левую Бесконечность, где сливалась в неясной дымке с линией горизонта. Впрочем, говорить о горизонте как о линии можно лишь с сомнительной условностью. Там, на краю Мироздания, в бесконечном удалении от его Центра глаз улавливал лишь нечто аморфно-неопределенное, затянутое пеленой неясности и математической погрешности. Трудно было утверждать: то ли линия горизонта представляет из себя хребты гор, то ли цепь дремучих лесов, то ли бескрайний океан. Даже цвета и краски мерцали перед взором, не давая никакой ясности.