Джордж Мартин - Умирающий свет (сборник)

Я рассмеялась:

– Превосходно. Значит, наш – мошенник. Умер по крайней мере семьсот лет назад. – Я взглянула на Хара Дориана, чьи длинные кудри разметались по подушке. – Сдаешь, Хар. Он тебя провел.

Хар проглотил кусок медового хлеба и ухмыльнулся.

– Как скажете, Мудрая. – Он ничуть не смутился. – Убить его?

– Нет, – сказала я. – Он игрок. В состязании разумов не смошенничаешь. Пусть играет.

Несколько дней спустя, когда план Игры был составлен, я пригласила киборга к себе в кабинет, огромную комнату, устланную темно-алым ковром, где возле окна, из которого открывается вид на стены замка и болота вокруг них, живет мой стеклянный цветок.

Лицо киборга ничего не выражало. Ну конечно, конечно.

– Игра назначена, – объявила ему я. – Через четыре дня.

– Я рад.

– Хочешь посмотреть на призы?

Я вызвала изображения на экран. Он мельком взглянул на них.

– Мне сказали, – продолжала я, – что в последние дни ты много бродил. По моему замку и за его стенами, по городу и болотам.

– Верно, – ответил он. – Я не нуждаюсь в сне, а знания – мое хобби, моя страсть. Мне хотелось посмотреть, что это за место.

Я спросила с улыбкой:

– Ну и что же это за место, киборг?

Он в силу понятных причин не мог ни улыбаться, ни хмуриться. Голос звучал ровно и вежливо:

– Мерзкое. Место краха и отчаяния.

– Место вечной, неумирающей надежды, – парировала я.

– Место душевных и телесных недугов.

– Место, где больные исцеляются.

– И здоровые заболевают, – добавил киборг. – Место смерти.

– Место жизни, – не сдавалась я. – Разве ты приехал сюда не за жизнью?

– И за смертью, – ответил он. – Я же сказал: это одно и то же.

Я подалась вперед:

– А я сказала, что это совершенно разные вещи. Ты резок в суждениях, киборг. От машины можно ждать отсутствия гибкости, но при чем здесь сантименты и мораль?

– Машина – только мое тело, – сказал он.

Я взяла со стола папку.

– У меня другие сведения. Где же твоя мораль, когда ты лжешь? Да еще столь откровенно? Я получила несколько интересных докладов от своих апостолов. Ты был на удивление покладист.

– Если хочешь участвовать в состязании разумов, нельзя сердить госпожу боли.

Я улыбнулась.

– Не так-то легко меня рассердить. – Я полистала доклады. – Доктор Лаймен полностью тебя просканировал и выяснил, что ты – хитроумная конструкция, изготовленная исключительно из металла и пластмассы. В тебе совсем нет органики, киборг. Или лучше называть тебя «робот»? Интересно, способны ли компьютеры участвовать в состязании разумов? Впрочем, скоро мы это узнаем. Я вижу, у тебя их три. Маленький в том, что у тебя вместо черепа, отвечает за моторику, сенсорное восприятие и внутренний контроль. Второй, куда мощнее первого, в нижней части туловища и кристаллическая матрица в груди. – Я оторвала взгляд от бумаги. – Это твое сердце, киборг?

– Мой ум, – ответил он. – Спросите доктора Лаймена, он расскажет вам о других подобных случаях. Что такое человеческий ум? Воспоминания. Воспоминания – это данные. Характер, личность, воля индивидуума? Это программа. И данные, и программу можно записать на кристаллическую матрицу компьютера.

– И запечатлеть душу в кристалле? Ты веришь в душу?

– А вы?

– Не могу не верить. Я хозяйка состязания. Положение обязывает. – Я вернулась к отчетам. – Дейш Грин-9 обследовал твой интерфейс. Он отмечает, что у тебя сверхсложная система взаимодействия органов, проводимость цепей намного превосходит проводимость нервных волокон, а значит, и скорость мышления гораздо выше. В твоей библиотеке материалов несравнимо больше, чем мог бы хранить мозг человека, даже заполнив весь свой объем памяти, и, наконец, ум и память, заложенные в кристаллическую матрицу, принадлежали Иоахиму Клерономасу. В этом мой апостол клянется.

Киборг не ответил. Вероятно, улыбнулся бы, если бы умел.

– С другой стороны, – продолжала я, – мой исследователь Альта-к-Нар уверяет, что Клерономас умер семьсот лет назад. Кому верить?

– Кому хотите, – равнодушно ответил он.

– Я могла бы задержать тебя здесь и запросить на Авалоне подтверждение, – ухмыльнулась я. – Подождешь шестьдесят один год, киборг?

– Столько, сколько нужно, – ответил он.

– Шайалла говорит, что ты абсолютно асексуален.

– Я утратил сексуальность с того самого дня, когда меня переделали. Мой интерес к этой стороне жизни продержался еще несколько веков, но наконец пропал. При желании я могу воспользоваться всем диапазоном эротических переживаний тех дней, когда носил органическую плоть. Они свежи, как в день их закладки в память компьютера. Заключенные в кристалле, воспоминания не блекнут, не то что в человеческой памяти. Они на месте и ждут, когда их вызовут. Но уже несколько столетий я не испытывал желания вызывать их.