Василий Щепетнёв: Хроники Навь-Города

— Люди ли, Михаил Афанасьевич?

— Навьгородцы. Тысячи и тысячи кораблей покинут Землю за этот год. Вообще-то у них есть ещё в запасе зим пятьдесят, но предосторожность не помешает.

— Но… тысячи кораблей — это же много!

— Ещё как много!

— Гравилеты?

— Вот гравилетов, способных взлетать с Земли, у Навь-Города маловато: десятки или вовсе два-три, а то даже и одна каравелла. Но у них есть Башня.

— Башня?

— Так они утверждают. И мы сейчас узнаем, правда ли это.

Земля под ногами дрожала уже давно, но Фомин думал, что это от усталости, слабости или подступающей болезни.

— Смотри!

Далеко к полудню поднимался столб. В закатных лучах он казался отлитым из червонного золота. Он рос быстро, локоть за локтем, и когда верхушка его пронзила облака, Фомин умом оценил грандиозность сооружения. Но что облака — он рос дальше. Становясь выше и выше, золотая игла горела на фоне темнеющего неба.

— Этой Башне много тысяч лет. Возможно, она существовала ещё во времена Межпотопья, спрятанная в глубинах Навь-Города. И вот её время пришло — или вновь пришло. Она буквально достанет до неба, с верхних площадок можно будет отправляться в Пространство просто за счёт центробежной силы.

И знаешь, друг мой, мне кажется, это не единственная Башня. Во всяком случае, за навьгородцев мы можем не беспокоиться.

— А что делать нам? — Фомин не мог оторваться от вида растущей золотой иглы.

— Хороший вопрос, бортмеханик. У нас есть пятьдесят зим, чтобы найти на него ответ.

Фомин отвернулся наконец от продолжавшей расти Башни.

Пятьдесят зим? Как же. У них есть едва ли пятьдесят дней. Да каждый час бесценен! Ведь Небесы не пропустят караваны без гарантов. Разразится война, и какая война!

— Едемте, эконом. — Теперь он сам усадил Панина в карету и крикнул кучеру: — Гони во весь дух, и марку золота, если к утру будешь в Крепости!