Александр Рубан - Белый слон

Отряхнувшись, я вскарабкался по невыветренным базальтовым обнажениям, на цыпочках взбежал по обжигающему лавовому склону и заглянул в кипящий кратер. Гора жила. Я грудью чувствовал, как она ворочается и вздыхает.

Я отпрянул, подпрыгнул и стал подниматься, уклоняясь от свистящих перепончатых крыльев с когтями на концах и от лязгающих рядом крокодильих пастей. Воздух был насыщен жизнью.

Материк жил и собирался жить миллионы лет. Ему не нужно было как-то называться. Я оглядел его сверху, весь. Мне было одиноко. Ни один камешек не был просверлен насквозь, ни один прутик не был гладко обструган и заострён с конца - тоска. Я прищурился одним глазом, протянул руку и пальцем вывел через весь материк невидимое: "Гондвана".

Материк треснул и разломился на пять громадных кусков. Треугольник с алмазным пляжем, поворачиваясь, двинулся навстречу северному материку - они встретились в грохоте горообразования. Вздыбились Гималаи и погребли под собой несостоявшиеся значки.

Хельга сильно сжала мою руку, и я проснулся. Грохот горообразования повторился: в дверь беспорядочно стучали кулаками.

- Кто это может быть? - шёпотом спросил я.

- Не знаю, - шепнула Хельга.

- Не Яков?

Она отрицательно помотала головой и прижалась ко мне.

- Сколько их?

- Я их не вижу! - отчаянно прошептала она.

- Лежи спокойно. - Я бесшумно встал и начал быстро и бесшумно одеваться.

- Есть кто живой? - заорали за дверью и опять грохнули.

- О, Господи, - с облегчением сказала Хельга, соскакивая с кровати. Сегодня же третья суббота - я совсем забыла!

- У вас по третьим? - спросил я.

Она кивнула, уже запахнув халатик, оживила карниз и пошла открывать. Я присел к столу. Субботняя проверка - всего-то навсего. Потерпим. У нас она по вторым субботам месяца, а в этом районе, оказывается, по третьим. Я посмотрел на часы. Было 03.42.

- Крепко спите! - сказали за дверью и шагнули через порог. Их было трое. Никого из них Хельга не "увидела". Хельга видит живое. Колдунья больше, чем ведьма, но бесполезней.

- Служба Консилиума, - представился один из троих, демонстрируя нам с Хельгой значок на отвороте кителя.

Значок... Я усмехнулся и сказал:

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, сограждане. Напоминаю: все, что мы увидим и услышим здесь, является врачебной тайной.

Второй сразу же после этих слов подошел к приёмнику над изголовьем кровати, сорвал пломбы, снял кожух и начал там копаться. Третий водрузил на стол ящик с аппаратурой, присел на табуретку и занялся настройкой.

- Хозяйка квартиры вы? - спросил первый, открывая блокнот.

Хельга кивнула.

- Парадонова Ольга Михайловна? - прочёл он.

- Да.

- А вы, сударь? - он повернулся ко мне.

- В гостях, - сказал я. - Тихомиров Виктор Георгиевич.

Первый записал.

- Томич или приезжий?

- Томич.

- Хорошо-о... Профессия?

- Дизайнер-инструментальщик.

- Тво-орческая... - пробормотал он, записывая. - Военнообязанный?

Я кивнул.

- Звание?

- Капитан резерва, десант. ТРДД-4.

- Кома-андный... деса-ант... Четыре?

- Я живу не в этом районе. На северо-востоке.

- Понимаю. Тогда, если не возражаете, начнём с вас. Ещё раз напоминаю: всё, что вы мне скажете, является...

- Врачебной тайной, - закончил я. - Начинайте.

Третий протянул мне обруч, и я надел его на голову.

- Наблюдайте вон за той стрелкой, - сказал первый, - и вы сами увидите, насколько правдивы будут ваши ответы.

- Начинайте, - повторил я. - Быстрее начнем, быстрее закончим.

- Вы видите личные сны? - спросил он.

- Да, - сказал я. Стрелка не шелохнулась.

- Что вы видели в последний раз?

- В моём личном сне? - уточнил я. (И подумал: не в Хельгином, а в моём).

- Разумеется.

- Пирожное. - Стрелка чуть-чуть шевельнулась.

- Вкусное? - после паузы спросил первый.

- Не знаю. Наверное, сладкое.

- Вы не ощутили вкуса?

- Я его не ел. Я угощал моего друга.

- То есть, вы видели во сне друга... Он любит пирожные?

- Он большой сладкоежка, - сказал я, думая о своём белом слоне. Очень большой.

- Гм... - Первому что-то не нравилось в поведении стрелки. Мне тоже. Вам было приятно угостить друга?

- Я несказанно обрадовался, когда он попросил пирожное. Я сам ему предлагал, он долго отказывался, но потом наконец взял... - (Стрелка подрагивала, но едва заметно).

- Так-так... Он, этот ваш друг, живой?

- Живее, чем вы.

- Понимаю. Но я-то имею в виду: не во сне, а в действительности. Он не умер? То есть...

- То есть, не являются ли ко мне в снах души умерших? Я не знаю, жив ли мой друг, или уже умер. Последний раз мы виделись двадцать два года тому назад. В детстве. (Вот теперь я точно не соврал. Я не знаю, жив ли тот белый слон и сколько вообще живут слоны).