Александр Рубан - Белый слон

Александр Рубан

Белый слон

(Сказка о неизбежном)

Господа! Если к правде святой

Мир дороги найти не умеет...

П. Беранже.

Главное для человека - это сон.

Н. Петренко.

Не оказалось там ни осклизлых ступеней, ни ржавых крючьев, ни снующих крыс. Оказался там длинный коридор казенного вида, тускло освещенный пыльными лампами под жестяными абажурами с отбитой эмалью. Пахло канцелярией...

А. Стругацкий, Б. Стругацкий.

Глава 1. Повестка

Цивильная жизнь, при всех её приятностях, бывает утомительно однообразной. Особенно в промозглом октябре. Особенно в нашей столетней дыре на окраине Томска. Особенно спустя четыре года после Парамушира и спустя семь лет после Рио, и спустя добрый десяток лет после Ашгабата. Когда уже не вспоминаются ни ад, ни пот, ни кровь, ни трупы товарищей, а вспоминаются: последняя затяжка перед делом и первый глоток после, и блицкриги по экзотическим злачным местам в промежутках. Но самое главное вспоминается крепкая мужская дружба, которая здесь, на гражданке, сводится к редким и тоже утомительно однообразным попойкам, к воспоминаниям хором и к попрёкам жены поутру, а по-настоящему возможна только там, где каждый твой день и каждый день твоего друга может оказаться последним...

Короче сказать, я поначалу даже несколько обрадовался, когда на исходе промозглой октябрьской ночи мне приключилась повестка из райштаба резерва. Поначалу...

Это была срочная мобилизация - иных толкований сновидение, увы, не допускало. Сны с четверга на пятницу (даже личные сны) однозначны и сбываются. А этот мой сон был личным лишь в самом конце.

Вечером, засыпая, мы с Никой настроились на гастрономическую трансляцию, и сначала я видел обычный диетический завтрак в нашей "молочке" - той, что на углу проспекта Светлых Снов и Рассветного тупика. Ника взяла манную кашу и цикорный напиток со сливками, а я - творожники, чай с молоком и кефир. Откупорить кефир оказалось непросто, потому что бутылка была заключена в темно-коричневую кожаную оплётку с двумя длинными ременными петлями. Одну надлежало перекинуть через плечо, а вторую (ту, которая с пряжкой) застегнуть на поясе, и лишь после этого откупоривать и наливать - под столом, как водку.

Застёгивая пряжку, я ощутил некоторое беспокойство. Так и есть: в оплётке не оказалось никакого кефира, а оказался в ней РТБИ-32 - армейский тридцатидвухимпульсный разрядник точечного боя. На торце рукоятки, под знакомой ещё с Парамушира царапиной, был выбит мой личный номер: 307126-Т. Я вложил "эртэшку" обратно в оплётку, успевшую стать кобурой, и виновато посмотрел на Нику.

- Привези мне оттуда слона! - попросила она очень весёлым голосом. Белого! - И как-то ненатурально капнула слезой в манную кашу.

Я хмыкнул, скосил глаза на тарелку с творожниками и попытался убедить себя в том, что они позеленели от старости. Я даже подцепил один из них вилкой, чуть не сковырнув звёздочку. Разумеется, это были уже погоны, а не творожники.

- Вот именно слона? - переспросил я, отложив вилку. - Белого? А белый медведь, допустим, тебя не устроит?

- И медведь устроит - ты только привези. Не обязательно целиком, можно хвостик. Шерсти клок. Снежинку.

- Тип...! - Я хотел сказать: "типун тебе на язык", потому что вспомнил совсем другие "снежинки" - парамуширские, о которых Ника не знала. Но потом понял. - Ах, снежинку... Нет, снежинку не довезу: растает в руках.

- Вот и хорошо... - проговорила Ника, не поднимая глаз и бесцельно ковыряя ложкой белую кашу. - Вези снежинку, и пусть она тает. Это значит руки будут теплые. Живые.

- Только не отпевай меня прямо сейчас, ладно? - Пожалуй. я сказал это слишком резко, потому что осерчал.

Суеверия.

Она вскинула на меня обиженные глаза - сухие. Во сне я чуть не забыл, что моя Вероника никогда не плачет. Почти никогда. И загадал: если, проснувшись, я увижу в её глазах ну хотя бы слезинку - значит, всё в порядке. Вернусь. А с белым слоном или без - неважно.

До Парамушира я ни во что такое не верил: ни в Бога, ни в чёрта, ни в ведьмин сглаз, ни в цыганкин сказ. После Парамушира я верю дурацким приметам, которые сам сочиняю. Кто не успел стать суеверным, остался там. Им уже ничего не снится. И никогда не будет.

- В конце концов, это могут быть просто сборы, - соврал я, переподготовка... Да мало ли! Может быть, нового райкомреза назначили, представлять будут. Соберёт резервистов, поручкается с ветеранами - и по домам.

Ника отвернулась.