Евгений Гуляковский - Сезон туманов

Кухня выглядела под стать всей квартире. Ржавые водопроводные трубы, покореженная электрическая плита... Над плитой висел небольшой куб морозильника. Хотя проводка, зачем-то выдернутая из стены, валялась рядом с плитой, к морозильнику она не имела отношения. Эта марка должна была действовать от автономного питания, такими аппаратами до сих пор пользовались в некоторых колониях. Ротанов открыл дверцу, и морозное облачко пара коснулось плеча женщины. Она дернулась, как от боли, и отодвинулась.

— Зачем вы?..

— Я хочу есть. А здесь, кажется, что-то сохранилось. Он испытывал зверский аппетит с той самой минуты, как проснулся. В холодильнике лежали куски покрытого инеем неестественно розового мяса. И еще банки. Именно на них он и рассчитывал. Этикеток не было. Он взял первую попавшуюся. Там оказалось гороховое пюре, он ел его холодным, как едят мороженое. Сейчас ему было не до гастрономических тонкостей. Пережевывая эту ледяную массу, от которой ломило зубы, он продолжал искоса наблюдать за женщиной.

— Весь этот город, его построили люди, ведь так? — он спросил это как можно небрежнее, чтобы она не догадалась, какое значение имел для него следующий, уже подготовленный вопрос.

— Конечно. Они все здесь бросили. Потом несколько раз приходили, но это было очень давно.

— И с тех пор... Я хочу сказать, когда вы в последний раз видели человека?

Ему не удалось полностью скрыть волнение.

— Насколько я знаю, людей здесь больше нет. Они все ушли в лес. Потом много лет была война между ними и нашими. Если кто-то еще и остался, то только там, в лесу.

Если предположить, что Филин сказал правду, у Ротанова оставался шанс найти людей. Но искать их надо не в городе... Он старательно припомнил встречу с Филином. Конечно, можно было подстроить и стрельбу на улице, и все остальное. Но... Когда они стояли в подворотне, что-то такое было... Запах! Запах человеческого пота. Вряд ли и это догадались подделать.

Что ж, нужно найти место, о котором говорил филин. Вероятно, там сохранился последний укрепленный плацдарм, где люди сражаются до последнего с этой враждебной планетой...

— Скажи, почему вы воевали с людьми? Чем они вам мешали?

— Мы? Мы никогда не воевали с ними. Только оборонялись, потому что люди хотели нас уничтожить.

— Вас уничтожить?! Как они могли этого хотеть, когда их была здесь горстка, а вас...

— Нас было еще меньше. Это сейчас нас стало больше, а вначале, когда началась война... Нет, я не знаю, почему она началась, но начали ее люди. Люди, наверное, очень злые.

Он посмотрел на нее, не пытаясь скрыть изумления. Меньше всего он ожидал услышать что-нибудь подобное. По ее неподвижному лицу невозможно было понять, что она чувствует. Даже глаза ничего не говорили, они оставались холодными и пустыми, словно там застыли два кусочка льда.

— Но если все, что ты говоришь, правда, ты должна ненавидеть людей. И меня в том числе. Ведь так?

— Почему? Все это не имеет никакого значения. Наверное, нашим было интересно победить, но на самом деле это совсем неважно. Мы не чувствуем боли. Ненависть, горе, страх — все это чуждо для нас. Мы же не люди, я тебе уже говорила. Только внешне... Поэтому нам было все равно. Дневной сезон слишком короток, за ним приходит ночной, и нас всех не станет. Поэтому мне кажется, что война забавляет наших. Но ненавидеть? Почему? За что я должна ненавидеть? Раз это всего лишь игра...

— Но люди?! Для них это не было игрой! Наверное, они по-настоящему умирали и обливались кровью, которой у тебя нет!

— Это их дело. Они сами начали войну.

Он замолчал. Чувствовал, что все время натыкается на какую-то стену, тупик, за которым всякое понимание обрывалось и начиналось нечто совершенно чуждое ему, какая-то черная яма. Он даже не заметил, когда они перешли на ты. Было совершенно бессмысленно возмущаться и что-то доказывать. Человеческая этика не имела ни малейшего значения в ее мире.

— Тебе, наверное, пора...

— Куда пора?

— Ты же хотел выбраться из города?

Ротанов готов был поклясться, что не говорил ей этого.

— Сейчас самое время. Видишь, солнце почти зашло. Все наши уже на местах, но энергию в подземке еще не выключили, и, если хочешь, я покажу тебе дорогу.

— Это тоже игра? То, что ты решила помочь мне?

— Ты не такой, как остальные люди. Но все равно ты, наверное, прав. Игра — самое точное слово. Все, что происходит вокруг, все это игра. Меняются только правила, иногда сами игроки, суть от этого не меняется... Так ты идешь?