Адам Багдай - 0:1 в первом тайме

Милиционер схватил за шиворот Пухальского и Королевича, поднял их с пола, для острастки столкнул лбами и поставил перед собой. То же самое он проделал с Манджаро и Скумбрией.

— Управы на них нет! — из-за спины представителя власти простонала официантка. — Кто же мне за посуду уплатит?

— Вы, гражданка, не волнуйтесь, — успокоил ее милиционер. — Сейчас мы составим протокол, а потом отведем этих птенчиков в комиссариат: Там сразу выяснится, кто из них должен платить.

Услышав, что сержант толкует о протоколе и комиссариате, Жемчужинка замер от страха. «Надо спасаться», — решил он, глядя на непроходимый барьер из пяти пар ног. Осторожно отодвинувшись от широченных милицейских штанов, заканчивающихся огромными черными ботинками, он обнаружил просвет между потрепанными брюками Манджаро и новенькими «дудочками» Королевича. Пока Жемчужинка ожидал подходящего момента, сердце его испуганно колотилось, в носу невыносимо щекотало от поднятой в суматохе пыли. Он чуть было не чихнул, но в этот момент дверь распахнулась, и в поле зрения маленького вратаря возникли чьи-то стройные женские ноги.

— Закройте, пожалуйста! — резко прозвучал голос милиционера.

Воспользовавшись замешательством, Жемчужинка вынырнул из-под стола и в три прыжка добрался до полупритворенной двери. Через секунду он был уже на улице. Услыхав сзади окрик милиционера: «Стой! Стой!», Жемчужинка по-спринтерски пустился коротким закоулком, нырнул в какой-то подъезд, взлетел на самый верх и там, забившись в темный угол, прислушался, нет ли погони. Но с улицы доносился только обычный приглушенный шум уличного движения.

«Спасен! — подумал он и с превеликим облегчением перевел дыхание. — Теперь нужно слетать на Гурчевскую и рассказать ребятам, как мы влипли»,

В это самое время Чек катил двадцать седьмым номером трамвая в сторону Конвикторской. Переполненный в эту пору дня вагон тяжело продвигался по раскаленной, пыльной улице Лешно. Ежеминутно пронзительно взвизгивали тормоза, и прицеп встряхивало на рельсах. Однако Манюсь не замечал этого. Погруженный в собственные мысли, он не обращал внимания на неудобства путешествия.

Левый крайний «Сиренки» порядочно трусил. Если бы не ссора с Манджаро, он ни за что не решился бы на такой неосмотрительный шаг. Мальчику казалось, что он направляется сейчас не к знаменитому полузащитнику «Полонии», а прямиком в львиную пасть. Главной причиной, которая заставила его, несмотря ни на что, отважиться на подобное предприятие, было желание вернуться в свою команду. Манюсь очень сожалел, что так скоропалительно расстался с «Сиренной». Теперь, когда была возможность участвовать в большом турнире на кубок «Жиця Варшавы», страсть к футболу одержала в нем верх над страстью к бродяжничеству. Манюсю хотелось сделаться хорошим футболистом, таким, как Стефанек.

В тот раз, отобрав мяч, Стефанек, покидая поле, велел ребятам зайти за ним в понедельник в пять часов. Выла это ловушка или шутка, никто не мог сказать. Достаточно того, что никому из мальчишек и в голову не пришло подвергать себя опасности. Только Чек решился рискнуть.

«Голову мне не оторвут, — думал он. — Самое большее — услышу порядочную проповедь и получу по шее».

Несколько раз подходил мальчик к воротам стадиона, но каждый раз у него не хватало смелости войти туда. Наконец, когда часы у трамвайной остановки показали пять, он сказал себе громко: «Эх, один раз козе смерть». В воротах его остановил сторож:

— Ну-ка, давай отсюда! Ты что, не знаешь, что сюда вход воспрещен?

— Я к пану Стефанеку, — вкрадчиво улыбнулся Манюсь.

— Нельзя! Мне уж раз досталось, мяч тут как-то пропал.

Манюсь проглотил слюну и еще раз улыбнулся:

— Дорогой мой, ведь я по служебному вопросу. Меня уже ждут. От нашей беседы зависит будущее польского футбола. Вы уж, пожалуйста, пан председатель, сами справьтесь. В пять я должен быть у пана Вацека.

Сторож, обезоруженный приветливой улыбкой, махнул рукой:

— Ну иди, только помни: если наврал, я тебе уши оборву!

— Сердечно благодарен!.. — Манюсь направился к тренировочному полю.

Там он узнал, что тренировка закончилась и футболисты моются в душевой. Смелость снова покинула мальчика. Остановившись перед дверью раздевалки, он вдруг пожалел, что явился сюда. Стефанек не захочет с ним разговаривать. Если бы пришел Манджаро или Жемчужинка, другое дело. Но он, виновник всего скандала! Манюсь уже собрался повернуть к выходу, когда увидал в дверях Стефанека. В руке у него была большая спортивная сумка с эмблемой «Полонии». Одетый в светлые габардиновые брюки и рубашку с отложным воротником, он являл собой образец спортсмена, воплощение мечты ребят с Воли. Увидев Чека, он улыбнулся: