Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга первая [litres]

Додж очнулся от сна. На прикроватном столике тренькал телефон. Не открывая глаз, Додж ощупью нашел его, сдернул с зарядного провода, утащил под одеяло и перевел в режим «дремать». Телефон умолк. Додж перекатился на бок и сунул его под подушку, чтобы сподручнее было заткнуть, когда через девять минут будильник зазвонит снова. Чудо, конечно, что мозг хранит трехмерную модель кровати и соседнего с ней пространства, а значит, можно проделать это все с закрытыми глазами, но лучше не рисковать.

Засыпать особо не хотелось, так как перед пробуждением ему снился на редкость муторный сон. Сюжет состоял в том, что он никак не мог раздобыть кофе. Додж был в айовском городке своего детства, который оставил в зеркале заднего вида более полувека назад. К тамошним воспоминаниям примешивались люди и места из более поздних времен, но прямоугольная сетка улиц, по которым он мальчишкой гонял на велике, до сих пор служила пространственной решеткой почти всех его снов. На ней, как на миллиметровке, мозг выстраивал чертеж событий.

Во сне он пошел за кофе, но на каждом шагу утыкался в самые заурядные препятствия. В мире сна это удивляло и бесило: невероятно, чтобы столько совпадений встало на пути такого простого дела.

Однако теперь, когда Додж бодрствовал или, по крайней мере, полудремал, все объяснилось просто и логично: и впрямь трудно добыть кофе, если лежишь в постели с закрытыми глазами.

За следующий час он нажимал «дремать» еще несколько раз. Но то был не совсем сон, а полузабытье, когда мысли мало-помалу превращались в путаницу обрывков. От сна оно отличалось, как пыльные нити в углу чулана – от геометрически четкой паутины.

Интересно, разработчики проводили клинические исследования, чтобы определить девятиминутный интервал дремы? Почему не восемь минут, не десять? Создатели этого телефона известны своим вниманием к мелочам. Наверняка все основано на экспериментальных данных. Не случайно, что до следующего звонка Додж только-только терял связную нить мысли. Будь интервал короче, он бы не успевал забыться и функция не оправдывала своего названия. Чуть дольше, и дрема перешла бы в настоящий сон. А так он мог считать: «Я нажал кнопку три раза. Пять раз. Я уже проспал лишний час».

Однако расчеты эти не сопровождались угрызениями совести. Додж знал, что спешить некуда. В период осознанности после третьего нажатия кнопки он вспомнил, что сегодня его в офисе не ждут. Ему предстояла рутинная амбулаторная процедура, назначенная на одиннадцать утра, то есть еще нескоро.

Помимо желания выпить кофе единственным стимулом встать была, как ни странно, мысль, что лишний сон помешает вздремнуть после обеда. Додж уже лет десять фанатично следовал ритуалу дневного сна. Поначалу он грешил на возраст: в его семье старикам случалось засыпать в церкви, на садовой скамье-качелях и даже за рулем. Потом вспомнил, как в восемнадцать колесил на раздолбанных машинах по Канаде и западной части США и часто на него накатывала просто невыносимая сонливость. Он старался перебарывать ее либо просто не ездить в это время. С тех пор ничего особо не изменилось, просто он разбогател и обзавелся личным кабинетом с ковриком для йоги и подушкой в углу, а равно поумнел и уже не боролся с послеполуденной сонливостью. Всего-то и надо, что закрыть дверь, перевести электронику в беззвучный режим, раскатать коврик, лечь и вырубиться минут на двадцать, а в итоге он получал силы еще на несколько часов интенсивной работы.

Сколько именно проспать, значения не имело. Додж пришел к выводу, что для успешного дневного сна важен лишь обрыв сознательного восприятия – миг, когда перестаешь мыслить связно и проваливаешься в забытье. Часто это сопровождалось судорожным подергиванием руки или ноги, когда он переступал порог сна, в котором должен был поймать мяч, или открыть дверь, или что-нибудь в таком роде. Если судорога его не будила, значит, нить сознания оборвалась и дневной сон достиг своей единственной важной цели. Даже если он просыпался через десять секунд, то чувствовал себя не менее (а может, даже более) бодрым, чем если бы час продрых как убитый.

Додж изучал эту судорогу. В тех все более редких случаях, когда он спал с женщиной, он иногда нарочно перебарывал сон, слушал ее дыхание, чувствовал, как мягчеет ее тело, и дожидался мгновения, когда она, проваливаясь в забытье, дернет рукой или ногой.