В израильской армии любой рядовой знает, что главная цель любого командира, офицера — чтобы каждый ребенок через три года вернулся домой целым и невредимым. При въезде на базу офицеров висит плакат со словами Бен Гуриона, первого премьер-министра Израиля: «Пусть знает каждая еврейская мать, что она отдает своего ребенка в руки офицера, который достоин этого».
Эта фраза является фундаментом, на котором построены наши курсы, тренировки, на котором основано отношение офицеров к солдатам. На ней зиждется вся политика внутренней жизни в армии. Ни для кого не секрет, что процент потерь в боевых действиях среди израильских офицеров намного выше, чем в любой другой армии мира. В ЦАХАЛ по всем писаным и неписаным законам офицер всегда должен идти первым. У нас очень популярно слово «Ахарай!» , которое с иврита переводится как «За мной!». В Израиле много книг написано об этом понятии. Ведь «Ахарай!» — это краеугольный камень взаимоотношений офицера и солдата, основной принцип израильской армии; офицер должен идти впереди, а не прятаться за спинами вверенных ему солдат!
В аналогичных кинологических частях других армий, когда натаскивают собаку, чтобы она при атаке хватала объект за горло, обязательно надевают военнослужащему, выступающему в роли такого объекта, специальный круг на шею. Он защищает от клыков. В Окец это не практикуется, так как все равно остается довольно высокий риск, что человек может пострадать. Приходится придумывать другие способы тренировки. Получается намного сложнее, зато полностью исключается вероятность увечий.
Когда я уже был сержантом и в моем подчинении была группа будущих кинологов с собаками, на одну из ночей был назначен двадцатикилометровый марш-бросок с отягощением. Каждый солдат должен дополнительно нести груз — песок в рюкзаке, равный сорока процентам от веса его тела. Кстати, это был еще не самый сложный марш-бросок для наших бойцов. Выход с базы был намечен глубокой ночью, а завершение предполагалось в районе десяти часов утра.
Утром наш офицер Ишай, мой товарищ сержант Омри и я, а также другие командиры обговаривали предстоящий марш-бросок. При обсуждении у нас возникли некоторые разногласия с Ишаем. Он настаивал, чтобы не только рядовые несли дополнительный груз, но также он сам и все командиры. Мы дружно возражали, доказывая, что мы, будучи солдатами, свой песок уже перетаскали с лихвой, что мы свою подготовку уже закончили, и теперь очередь наших подчиненных.
Выслушав наши доводы, Ишай спокойно произнес:
— Ребята, я не вижу иного способа спуститься на уровень обычного солдата, который несет груз на протяжении вот этих ночных часов. Я не знаю, как проникнуться тем, что он будет чувствовать, — ведь я буду идти без груза. И мне от этого будет психологически невыносимо.
В этих словах была не только здравая логика, но и какое-то моральное превосходство, и нам нечего было возразить. Да и потом, он офицер, а мы сержанты. А в армии все решает не голосование, а старший по званию. Как и все остальные, мы беспрекословно взвесились на весах, взяли мешки и стали наполнять их песком.
Когда наши подопечные увидели эти приготовления, то удивленно спросили:
— Вы тоже будете нести песок?
Мы ответили:
— Конечно. Мы же тоже часть нашего подразделения, нашей команды.
Глаза солдат заблестели, и по тону голосов было понятно, что они очень довольны таким решением. Я лично в тот момент подумал, что, может быть, Ишай и прав. Но и в полном проигрыше мы тоже оставаться не хотели. Дождавшись, когда Ишай набрал в мешок песок и уложил его в свой боевой жилет, я и другие сержанты незаметно коварно подменили этот мешок на более тяжелый. В нем нашими усилиями было уже не сорок, а примерно шестьдесят процентов от веса его тела.
Глубокой ночью, немного задержавшись, наш марш-бросок привычно начался. Ишай шел впереди, а мы, сержанты, по бокам и сзади солдат, идущих в две шеренги. Темное, почти черное небо над головой, на котором сверкают яркие звезды, тишина, свежий прохладный воздух — первые часы похода всегда просто упоительны! Ты словно наедине с самим собой, вокруг безумно красивая природа, и твое тело еще не окончательно устало, а груз пока не начал наваливаться на тебя своей свинцовой тяжестью.
Но в этот раз наслаждались не все. Офицер Ишай, идущий первым, начал ощущать тяжесть похода с первых минут. Он сильно потел и говорил нам, периодически по очереди участливо подбегавшим к нему, что не может понять, что с ним такое.
Читать дальше