Васіль Быкаў - На крыжах

Бюрократия пытается инцидент 30 октября представить как национальный, причислив его к разряду межнациональных отношений. Но это не так. То, что произошло 30 октября в Минске, менее всего затрагивает межнациональные отношения и является чистой воды покушением на развернувшиеся в республике демократизацию и перестройку. Рано или поздно это придется признать республиканскому руководству.

— Что же, Минск против перестройки?

— Минск не против перестройки. Более того, могу с уверенностью заявить, что ее идеалы он воспринял не только умом, но и сердцем. Но все дело в том, что у нас еще очень сильна инерция застойных лет, когда всякое движение в обществе осуществлялось лишь с позволения и по инициативе верхов. Теперь же эти верхи во многих случаях не продвинулись далее разговоров о перестройке, решительно сопротивляясь всяческим инициативам снизу.

Не успело, скажем, общество «Мартиролог Белоруссии» декларировать свои цели, как Министерство юстиции БССР объявило о незаконности общества. Оказывается, его учредители (три творческих союза и редакция газеты «Літаратура і мастацтва») не соблюли требования двух постановлений — ЦИК и СНК СССР от 1932 и 1935 г.г., то есть антисталинское общество создано в нарушение сталинских законоустановлений и потому подлежит ликвидации.

Отчего подобное происходит?

Тому много причин. Но главная из них, на мой взгляд, состоит в том, что мы еще не доросли до осознания необходимости демократизации общества, до понимания политической активизации народа как непременного условия раскрепощенного экономического развития. Длительная борьба национальной интеллигенции против забвения белорусского языка закончилась многословным паллиативна постановлением — типичным образцом бюрократического бумаготворчества прошлых лет. Экологическая обстановка в республике вопиет о принятии срочных мер, но вместо них — снова многословные туманные постановления. В моду у руководящих бюрократов вошли долгосрочные прожекты — на период до 2000 года и далее, выполнение которых, разумеется, за пределами возможности их творцов и в которых, при всем к ним уважении, трудно усмотреть какие-либо шансы на выполнение. Эффективных же мер нет и пока не предвидится. Вместо них тратятся немалые усилия на борьбу с ее критиками — «неформалами», оргкомитетом Народного фронта, писателями.

Мы очень долго и упорно боролись «за» и боролись «против». И теперь, оказавшись перед пошатнувшимся «образом врага», растерялись. Надобность видеть перед собой коварного врага уже стала почти врожденной потребностью. Особенно это относится к нашей бюрократии, которая в таких случаях за неимением врагов действительных готова по первой подсказке наброситься на врагов воображаемых. В прежние времена они активно создавались соответствующими органами, теперь порождаются воспаленным охранительным сознанием некоторой части чиновничества.

— Как вы восприняли «Записки» К. Симонова «Глазами человека моего поколения»?

— Я знаю, что к этому произведению относятся по-разному. Дело в том, что многое из написанного в предыдущие годы может быть неадекватно сегодняшней нравственной и общественной атмосфере. Известно, что политика и атмосфера меняются. Но если написанное является честным свидетельством человека о событиях, в которых он участвовал или к которым был причастен, то значение написанного не убывает со временем. Очевидно, надо исходить из того, в каких условиях создавались «Записки». Ведь многие произведения того «застойного» или сталинского времени, которые мы сейчас перечитываем, кажутся нам пресными, недостаточными по глубине постижения правды, хотя в свое время они были весьма радикальными. Поэтому подходить к ним надо, пожалуй, конкретно-исторически. Я не нахожу в «Записках» Симонова какой-либо ущербной тенденции. Как и каждый из нас, Симонов был человеком своего времени, он находился на определенной ступени власти или писательской иерархии и свидетельствовал о своем опыте честно и талантливо. Честность же в искусстве, по-моему, всегда достойна одобрения. Есть там, безусловно, и моменты конформистские, хотя этот конформизм — тоже знак времени, своеобразное свидетельство истории. Но честный рассказ о прошлых заблуждениях не может являться поступком безнравственным.

— Мы прочитали в «ЛГ» о вечере памяти В. Некрасова в Центральном Доме литераторов имени А. А. Фадеева, где вы выступали. Наконец-то, и очень, очень жаль, что Виктор Платонович не дожил до официального признания его таланта, его заслуг перед отечественной литературой.