Цви Найсберг - О книгоедстве

Ну, а также и с самым явным душком святого пыла праздности, а вовсе-то никак не в свете той до чего еще славной попытки действительно так вполне показать все те самые настоящие истоки всяческой же доподлинной добродетели.

А между тем вся та вдоль и поперек исхоженная и изъезженная мерзкая грязь крайне этак въедливой житейской обывальщины есть не более чем исключительно на редкость же насущный строительный материал буквально-то всего в этом мире беспримерно хорошего.

Причем, вовсе не только как тот чисто внешний фактор, но и должно оно еще более чем неизбежно было стать именно корнями чего-либо явно сколь укромно запрятанного глубоко, глубоко внутри.

И это только из сырой земли постепенно взойдя, искусство и сможет потянуться к солнцу так и сияя при этом всеми красками никак и никем нисколько и близко ненадуманного бытия.

В то самое время, как прекрасная задушевная чистота зачастую бесспорно таит в себе черты страшнейших пороков, и прежде ведь всего это порок святой наивности, а он-то между прочим один из самых наихудших во всей этой столь, пока вовсе еще совсем непростой и нелегкой жизни.

54

ДА всякое светлое искусство достаточно уж наглядно создает воздвигнутый силами всего вот того высокого разума многоцветный призматический фильтр, через который в нас льется нежная музыка разума и чувств (в случае если автор вполне достойный человек).

Но никакой книгой совсем уж никак нельзя более чем достойно прикрыться от всего того до чего безликого мира серой обыденности, потому что он от всего этого разве что только становится весьма значительно серее и безрадостнее.

Миражи и иллюзии наилучшего светлого будущего стали весьма ведь значительно реалистичнее, да и более выпуклыми именно как раз потому, что люди ума бездумно начали воспринимать идеи как нечто до конца реальное и вполне всецело вещественное.

И это при том, что они (в отличие от книг) совершенно так вовсе бесплотны и отвратительно же гадко пока аморфны.

И всякое малоподвижное людское сознание можно менять, используя разве что тот еще материальный стимул, а все метафизические бредни надо бы оставлять одним тем теоретически твердо подкованным книжным червям.

Простые люди нуждается в самых элементарных и житейских вещах им никак не до полета чьего-то до чего утонченного и крайне разветвленного ума.

Все их сознание формирует широкий и до чего этак явно непритязательный общественный быт.

И ведь довольно многие его черты более чем неизменно весьма и весьма как есть отвратительно скотские и стяжательские, и они и впрямь сколь безнадежно же свойственны людям, которые хотя и умеют отличить барана от баранки, однако все философские постулаты для них сплошная тупая латынь в разговорах докторов промеж собой.

Причем если доктора лечат обывателей, то вот доктора общественных язв свой народ только лишь умственно так всецело калечат.

Поскольку если кто-либо насильственно притягивает некие заоблачные идеалы ко всем тем подчас до чего и впрямь донельзя невзрачным житейским реалиям, то этим он непременно еще только явно погубит все, то, что должно было подняться из сырой земли, а вовсе не упасть с внезапно разверзшихся великих небес.

То есть, всему тому необычайно новому и светлому разве что лишь некогда еще предстояло взойти некой той новой порослью, как уж говориться именно из самых недр той подчас на редкость непритязательной в выборе своих будничных средств и впрямь пока до чего во многом непримиримо скотской повседневной действительности…

И если люди блестяще образованные, обладающие светлой духовностью и недюжим умом и вправду видят на самой линии горизонта светлые дали все и вся былое разом в единый миг пожирающего огня…

Да только всем уж тем та самая золотая монета истины в их донельзя праздных речах, столь полностью совсем безлико и восторженно разом заменялась на тот дико мелкий, будто бы и впрямь нарочно кем-либо брошенный в грязь медяк.

И все, то исключительно на редкость безупречно доблестное устремление восторженных либералов притянуть бы ко всем тем житейским будням сущую благость грядущих светлых дней – не более чем крайне так постыдное желание отыскать бы именно себе чье-либо во всем чужое, и пока от нас беспредельно далекое послезавтрашнее грядущее счастье.

А между тем оно и впрямь окажется полностью уж повседневно на редкость доступно разве что на земле, и впрямь до чего еще некогда вполне ведь затем надежно очищенной от всего того весьма стародавнего треклятого прошлого.