Хулиан дель Касаль - Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения

Он пренебрег никчемной суетой!
Он мыслями – средь греческих развалин;
Ему сродни герой, титан и бог;

И взор его – исполненный мечтой
Об Идеале, – светел и печален,
И устремлен в миры иных эпох.

Восходит к сводам царского чертога
Душистый дым, струится фимиам…
Дворец роскошен: се великий храм
Неумолимого земного бога.

На троне – Ирод. Сумрачно и строго
Взирает он, величествен и прям;
Равно врагам ужасен и друзьям,
Он – лютый зверь. И здесь – его берлога.

И дева, разодетая в парчу,
Пред Иродом, проворна и легка,
Танцует под бряцание кимвала;

И к солнечному ясному лучу
Бестрепетная девичья рука
Священный лотос бережно подъяла.

Недвижен царь – недвижен, что гранит
Его чертога… Блещут сердоликом
И яшмой своды во дворце великом…
Стоит палач, безмолвие хранит…

Сбежала краска с девичьих ланит,
И Саломея разразилась криком!
Се призрак Иоанна, бледным ликом
Сияя, кровь струит на мрамор плит!

Долой с девичьих плеч летит парча:
Бежать раздетой – легче!.. Саломея
Не чаяла настоль ужасной встречи —

И, словно устрашившись палача,
Она стремится прочь, глядеть не смея
На скорбный и суровый лик Предтечи.

Стеной замшелой высится утес…
Прикован там караемый изгой:
Недвижный, одинокий и нагой,
Застыл Титан, что на кресте Христос.

Титан бесстрастен, прям, простоволос…
Лежит, раздавлен, под его ногой
Орел, что был Зевесовым слугой
И всякий день страдальцу муку нес.

Грохочут волны, бьются в дикий брег…
Но воли тщетно жаждет Прометей:
Другой слуга все той же черной злобы, —

Другой орел, весь белый, словно снег, —
Нещадной сталью клюва и когтей
Рвет печень из страдальческой утробы.

Коралл, трава морская, анемон
Лежат ковром… Сюда, в затишье грота,
Не вхожи ни тревога, ни забота —
И Галатеи сладок мирный сон.

Пусть волны бьют, как били испокон,
В седой утес – напрасна их работа:
Не сотрясти гранитного оплота,
Недвижим и незыблем будет он.

Притихнув, разом сделавшись несмелым,
На Галатею смотрит Полифем,
Томящийся напрасно и жестоко.

Перед чудесным обнаженным телом
Поник циклоп свирепый – кроток, нем! —
И тщетной похотью пылает око.

Высокий свод; угрюмый древний грот…
Возвысившись пред ним в лучах заката,
Еще не зная, что пришла расплата,
Поживы новой Змий Лернейский ждет.

Кругом останки – вот мертвец, и вот…
Увы: кто шел сюда, не знал возврата —
Вседневно лютость гада-скорохвата
Плодила вдов и множила сирот!

Но, крепко палицу держа в руке,
Стоит Геракл, сверкая грозным взглядом —
И шкура льва златится на плечах…

Багрово блещет солнце вдалеке;
И перед многоглавым гнусным гадом
Застыл герой – и гнев горит в очах.

Меж острых и высоких черных скал
Скользит рассветный луч по тихим водам.
Под розовым аркадским небосводом
Дремотно блещет озеро Стимфал.

Здесь бой Геракла ждет, а не привал.
Но – радость на лице меднобородом:
Для боя он и шел седьмым походом,
И гнезда птиц чудовищных искал.

Герой не медлит: напрягает лук —
И стрел горящих смертоносный град
Летит, за целью цель разя со свистом.

И от Геракловых могучих рук
Погибнут Стимфалиды – все подряд! —
И в озере потонут серебристом.

Он бос. Прорехам в рясе нет числа…
Молитву предрассветную творя,
Он подаянье для монастыря
Просить пустился, оседлав осла.

А позади гудят колокола —
Уж разгорелась нежная заря
И подняла с постели звонаря.
Мир людям и Создателю хвала!

Молчит монах, перебирает четки;
Глаза его задумчивы и кротки.
Давно привычно странствовать ему.

Быть может, подадут немало хлеба…
И теплый летний дождик брызжет с неба
В пустую переметную суму.