Куан Ю Ли - На пути из третьего мира в первый. Взгляды и убеждения Ли Куан Ю

1966 год

Я часто вспоминаю своих знакомых по школе и колледжу, которые, на мой взгляд, как-то слишком уж быстро избавились от своего культурного прошлого. У меня был приятель — сикх. Он буквально отринул свою прежнюю жизнь: сбрил бороду, выкинул тюрбан, сделал модную стрижку. Казалось бы, что тут плохого? Но что-то с ним произошло, и очень скоро он стал совершать одну глупость за другой — как будто потерял якорь. Вы ведь понимаете, как трудно кораблю удержаться без якоря в гавани во время шторма. И я не хочу, чтобы вы потеряли свои якоря. Но в то же время мы должны, хоть и медленно, искать общие точки для создания новых якорей — пусть даже на это уйдут века.

1967 год

Независимо от расы или религии мы зарабатываем на том, что производим, а не на религии или расе. Развитие экономики, подъем производительности, увеличение отдачи — все это имеет смысл лишь при честной игре и честном распределении прибыли, чтобы у каждого из нас был стимул для максимального участия в общей борьбе за выживание и развитие.

1969 год

Расистские теории о превосходстве белых могут быть разгромлены только демонстрацией того, что белые вовсе не превосходят всех остальных.

1971 год

Необходимо постоянно напоминать нашей молодежи о том, что в 1954 году, когда мы начинали, и в 1959 году, когда впервые сформировали правительство, у нас не было даже зачатков нации. Отсутствовали все ее атрибуты и в первую очередь одинаковое этническое происхождение. У нас не было этнического единства в прошлом, и никогда не сложится этнически гомогенное общество в будущем. Мы представляли собой разрозненное сообщество из групп хок-кьеньцев, кантонцев, хакка, квантунцев, хайнаньцев. Китайская коммерческая палата и сегодня еще разделяется по этому признаку. То же мы видим и у малайцев: выходцев с Пулау-Убин, Явы или минангкабау. Они по-прежнему объединяются в сообщества по этническому признаку. У нас нет общего языка. Мы не в состоянии объясниться друг с другом. У нас нет единого исторического опыта, переживание которого создает единую культуру.

1980 год

Традиционалисты и религиозные фанатики разжигают расовые или религиозные страсти, увлекая за собой недалеких людей. Но мы не можем позволить нашим малочисленным расам подвергаться унижению и испытывать ненависть к этническому большинству или силой насаждать какую-то одну религию, или допускать открытое противостояние с другими религиями. Наша история и так полна подобных вспышек.

1987 год

Должно смениться еще одно-два поколения, прежде чем наше национальное единство окрепнет и мы сможем выстоять против расового или религиозного давления. Единство нации не готовится в скороварке.

1987 год

В прошлом году некоторые интеллектуалы с английским образованием предположили, что нам необходимо окончательно смешаться и стереть наши этнические, лингвистические и культурные различия, — якобы это ускорит построение единой нации. Я уверен, что это нереалистичный и непрактичный план. Люди станут сопротивляться такой политике, и по ходу сопротивления межэтнические различия только усилятся. [...] Китайцам следует держаться привычных ценностей конфуцианства, даосизма, китайского фольклора, малайцам — малайских традиций и ислама, индусам — их собственных традиций и индуизма. Попробуйте смешать в блендере все эти независимые культуры — и вы получите тошнотворный коктейль.

1991 год

Становясь вторым или третьим поколением, выросшим вдали от Китая, мы начинаем пускать корни в земле, на которой родились. Наша опора находится в той стране, где мы живем, а не в Китае, откуда пришли наши предки. Китайцы, живущие в Таиланде, становятся таиландцами и в итоге желают, чтобы Таиланд развивался, а вместе с тем росли и их доходы. Это же относится к китайцам Сингапура, Индонезии, Малайзии и Филиппин. Они могут вкладывать деньги и постоянно навещать Китай, но не многие из них хотят сделать его своим домом.

1993 год

Каждая этническая группа, проживающая здесь, обладает собственной наследственной памятью. Китайцы помнят императора и магистраты, представлявшие его власть. В наши дни большинство китайцев в Сингапуре неохотно участвуют в деятельности политических партий. Это не свойственно их культуре. Им вполне достаточно хорошего организатора, который умело управлял бы их жизнью и обеспечивал всем необходимым. И если предложить им встать и проголосовать открыто, они откажутся, предпочитая тайное голосование. А вот другие люди нисколько не чуждаются открытых выступлений. Взять хотя бы индийцев — у них совершенно другая традиция: они любят обмен мнениями и споры. Поэтому большинство в оппозиции и составляют индийцы.