Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

К началу репрессий тридцатых годов в ВКП(б) оказалось как бы две партии: сталинская и ленинская. Сталинская состояла из назначенцев, отобранных по признаку «безусловной лояльности», а ленинская – из захвативших свои посты «именем революции» членов организации профессиональных революционеров. Сместить ленинцев (не отдельных лиц, а весь слой) обычным путем было невозможно. Вот почему, несмотря на все назначения и перемещения, в 1930 году среди секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий 69 % (больше 2/3) ещё были с дореволюционным партстажем. Из делегатов XVII съезда партии (1934 год) 80 % вступили в партию до 1920 года, то есть до окончательной победы в Гражданской войне. А всего через 5 лет, в 1939 году, среди лиц, занимавших эти посты, 80,5 % вступили в партию позднее 1924 года, то есть после смерти Ленина (53).

Сталин уничтожил больше революционеров, чем все русские цари, вместе взятые. И хотя во время перестройки сильно заостряли внимание на том, что некоторые из бывших кадетов или меньшевиков были репрессированы именно при Сталине, но, согласно документам, давешние оппоненты большевиков истреблялись им со значительно меньшим рвением, нежели «ленинская гвардия». Осмысление истории сталинских репрессий – это вопрос сочувствия революционерам эпохи Октябрьской революции, Гражданской войны и жертвенного строительства двадцатых годов.

И озлобленный народ во многом эту карательную политику поддерживал. Писатель Иван Акулов (из крестьян) говаривал: «Я бы Сталину все-таки поставил золотой памятник хотя бы за то, что он все эту “ленинскую гвардию” – к е… матери, к е… матери!» (54) Причем говорил это в присутствии В. Молотова, уже пенсионера, но все же выходца из пресловутой «ленинской гвардии». А тот – знай только и усмехался в усы.

Общеизвестно, что процесс отправки «ленинской гвардии» по указанному крестьянским писателем адресу начался после ХVII съезда партии, «Съезда победителей» в 1934 году, аккурат после голода 33 года, когда режим коснулся дна и теперь начал выплывать на поверхность. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на ХVII съезде партии, было арестовано и расстреляно за эти годы 98 человек. Из 1966 делегатов съезда с решающим и совещательным голосом было арестовано по обвинению в контрреволюционных преступления 1108 человек, из них расстреляно 848 (55). К. Симонов: «То, что происходило на ХVII съезде партии, как будто свидетельствовало о правильности моих юношеских радужных взглядов: бывшие оппозиционеры каялись, признавали свои ошибки. Им предоставляли возможность для этого, публиковали их заявления, прощали, принимали обратно в партию – в общем, верили людям, и это создавало атмосферу и единства, и общей целеустремленности, и веры в будущее страны и свершение всех намеченных планов…» (56)

Отрезвление наступило после убийства С. Кирова. Наверное, сегодня даже трудно представить себе, какой страшной силы и неожиданности ударом для общества стало убийство полузабытого сегодня партийного вождя. «Во всей атмосфере жизни что-то рухнуло, сломалось, произошло нечто зловещее. И это ощущение возникло сразу, хотя люди, подобные мне (то есть К.Симонову – К.К. ), даже не допускали в мыслях всего, что могло последовать и что последовало потом» (56). А. Микоян писал в своих мемуарах: «После смерти Ленина, и того горя, которое все тогда пережили, это было вторым по своей глубине горем для партии и страны» (57).

Еще раз обращаю внимание: трагедия коллективизации, голод, людоедство в обреченных селах в коротком перечне микояновских горестей отсутствует. Для настоящего партийца судьба миллионов людей менее важна, чем убийство одного из партийных функционеров. Причем, речь идет не о политических последствиях того убийства, а именно об искренних человеческих эмоциях сразупосле свершившегося («все тогда пережили»).

Уже 2 декабря 1934 года опубликован текст свежеиспеченного декрета Президиума ВЦИК, подписанного М. Калининым и А. Енукидзе, о внесении изменений в уголовно-процессуальные кодексы страны по террористическим делам: следствие заканчивать за десять дней, слушать дело без участия сторон, не принимать кассаций, ходатайств о помиловании и приговоры к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора. Б. Ефимов, знаменитый советский карикатурист, брат М. Кольцова (и, к слову, один из иллюстраторов полного собрания сочинений Ильфа и Петрова 1961 года), вспоминал о реакции Н. Бухарина на весть о гибели С.Кирова: «…В недобрый день 1 декабря 1934 года несколько сотрудников “Известий” сидели в кабинете у редактора, обсуждая план следующего номера газеты. Был среди них и я. На столе у Бухарина зазвенел телефон. Николай Иванович снял трубку, послушал, и лицо его болезненно сморщилось. Сказав: “Да, да. Я понял”, он положил трубку, помолчал, провел рукой по лбу и произнес: