Константин Кеворкян: Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники [litres]

© К.Э. Кеворкян, 2020

© И. Хисамов, предисловие 2020

© Книжный мир, 2020

Книгу под названием «Константин Кеворкян» я читаю как Талмуд – справа налево. Сначала он представлялся мне как талантливый и яростный публицист на темы послемайданной Украины. Эта тема, собственно говоря, нас и свела, уже почти три года Константин является колумнистом нашего издания «Украина. ру».

С течением времени и в результате нашего крепнущего общения я выяснил, что названная тема ему изначально не присуща. Она возникла вследствие личной драмы, вызванной, в свою очередь, общеукраинской трагедией. До переворота 2014 года Кеворкян был заметным человеком в Харькове, депутатом городского совета, руководителем и лицом популярного видеоканала «Первая столица». После Майдана, против которого он открыто выступал, Константин вынужден был покинуть Украину.

Я знаю много политиков и журналистов, эмигрировавших из Украины. Большинство из них отличает лютая ненависть к нынешнему режиму, что политически и человечески понятно. Но это иногда мешает понимать вещи. Кеворкян другой. Он копает глубже и видит дальше. А почему он копает глубже, я понял после того, как прочел его книгу. Вот эту самую, которую вы держите в руках.

Первым делом, я был крайне удивлен тем, что книжка-то написана еще в 2009 году, за пять лет до Майдана и переворота. Когда вся эта беда произошла, уже не требовалось большого ума, чтобы обнаружить и описать движущие силы, истоки и составные части. Да, конечно, Сорос и Госдеп, технологии цветных революций и прочий Джин Шарп с переходом в кровавую бойню. За всем этим дизайном мрачной глыбой увиделся инфернальный опыт становления гитлеровской Германии, да и сам этот дизайн вырос из геббельсовской шинели.

Между тем, подсказок было сколько угодно. Их поняли немногие. Сам Константин в предисловии к первому изданию сообщает, что решил написать эту книгу после того как увидел марш молодых нацистов в Харькове. Они были украшены эсэсовскими эмблемами, зиговали и кричали «Слава Украине» на манер «Хайль Гитлер». Марш был скромным, человек на шестьдесят. Что-то подобненькое видели жители многих городов Европы, Америки и даже России. Какие-то из них разгоняла полиция, но в большинстве случаев власти предпочитали не мараться. Дескать, кто же в молодости радикалом не был, и чем бы дитя не тешилось.

Кеворкян раньше других понял серьезность проблемы, потому что хорошо ее знал. Явление гитлеровского нацизма он исследовал как ученый-историк. И свое академическое знание обратил в прекрасное чтиво для широкой публики. Тут есть все что нужно – интересные истории, неожиданные ракурсы, доселе неизвестные факты, есть ирония и юмор. Зато нет пафоса и проповедей. При этом порочная, крайне опасная для человечества сущность нацизма выявлена предельно отчетливо. Более того, из книги выходит, что эта идеология и в новом веке вовсе не утратила своего разрушительного потенциала.

Не слишком ли сильно сказано? Ведь все аналогии хромают. Украина сегодня – это не Германия тогда. Это слабый маргинальный режим в стране со слабеющей экономикой. Военной опасности представлять не способен. Глобальных идей не сочинил. То есть, там была трагедия, здесь – фарс и анахронизм. Канцлер Германии Ангела Меркель стала инициатором массового притока мигрантов с Востока в Европу, главными идеями западного мира стали толерантность, мультикультурализм и политкорректность. И куда нашим со свидомым рылом в европейский калашный ряд? Этого не должно быть, это противоестественно и скоро кончится – как только Трамп поймет, что Россия ему не опасна, а значит, Украина не нужна. И даже вроде бы уже понял.

Все так, да не так. Вполне возможно, что нацистский анахронизм Украины вдруг окажется мейнстримом – вернее, впишется в некий новый мировой порядок. Или хаос. Уж как получится. История ведь движется по спирали. Футурологи в голос заявляют, что взрывное развитие технологий очень скоро поставит под вопрос все современные институты власти. В корне изменятся отношения человека и государства.

Двадцатый век был триумфом гуманизма.