Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер - несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Однако на прежнем месте работы Ежов нисколько не обнаружил своей садистской сущности, более того, считался либералом, и его назначение на пост наркома было воспринято всеми без исключения и внутри страны, и за рубежом, как явный признак «оттепели». Его отрицательные качества проявились уже на посту наркома. Николай Иванович оказался чрезвычайно жестоким человеком, причем свирепость проявлял не столько по делу, сколько из чисто садистских побуждений. На допросах зверствовал сверх меры, самолично колотя подследственных, присутствовал при расстреле своего предшественника Ягоды и даже собирал пули, вытащенные из тел расстрелянных лидеров партии.

Вскоре вскрылись и другие пороки наркома. Раньше всегда умеренный в радостях жизни, он стал крепко пить, причем неоднократно напивался в рабочее время и даже проводил в пьяном виде допросы. Не чужд оказался Ежов и насчет прибарахлиться. После ареста на его квартире было обнаружено 34 мраморные и бронзовые статуэтки, 29 картин, 48 дамских кофточек, 32 дамские шляпки и много другого имущества, главным образом, опять же для слабого пола. Супруга Николая Ивановича, молодая и общительная Женечка, желала играть роль хозяйки светского салона, а значит, и соответственным образом экипироваться.

В 1937―1938 годах количество арестов действительно зашкалило через край. И хотя уже 14 января 1938 года Пленум ЦК ВКП(б) принял постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков», Ежов не унимался. Более того, на банкете у своего приятеля (мужа сестры жены Сталина) наркома внутренних дел Казахстана Станислава Реданса пьяный Ежов заявил, обращаясь к подчиненным: «Чего вам бояться? Ведь вся власть в наших руках. Кого хотим — казним, кого хотим — милуем. Вот вы — начальники управлений, а сидите и побаиваетесь какого-нибудь никчемного секретаря обкома. Надо уметь работать. Вы ведь понимаете, что мы — это все. Нужно… чтобы все, начиная от секретаря обкома, под тобой ходили. Ты должен быть самым авторитетным человеком в области». ( Брюханов Б., Шошков Е. Оправданию не подлежит. — С. 78). В начале следующего года аппетиты наркома выросли, и он опять-таки в пьяном виде, стал угрожать арестом Предсовнаркома В. М. Молотова.

Фактически этими заявлениями Николай Иванович открыто поставил органы над партией и государством. Как говорится, от чего бежали, туда и прибежали. Стоило ломать хребет потенциальной военной диктатуре, чтобы получить чекистскую, которая отличается от первой только тем, что она еще хуже. Потворствовать таким амбициям ни один хоть сколько-нибудь дорожащий жизнью вождь не станет… 25 ноября 1938 года Ежов был освобожден от должности наркома внутренних дел, 10 июня следующего года арестован и полгода спустя расстрелян. Одновременно с ним были арестованы и расстреляны большинство других руководителей НКВД. Новый глава НКВД Лаврентий Берия только в 1939 году освободил из лагерей и колоний около 330 тысяч политзаключенных. Цифра весьма солидная, если вспомнить, что к началу года в СССР насчитывалось чуть больше 1,3 миллиона зеков, большинство из которых были уголовниками.

Народного комиссара внутренних дел Николая Ивановича Ежова расстреляли 4 февраля 1940 года во дворе Сухановской особой тюрьмы НКВД СССР. По официальной версии тех времен, Ежов шпионил сразу на Англию, Германию, Польшу и Японию, готовил контрреволюционный государственный переворот, злоупотреблял служебным положением, пьянствовал в рабочее время и к тому же занимался гомосексуализмом. Хотя ни по одной статье Ежов не реабилитирован до сих пор, сейчас в эти обвинения мало кто верит. Кроме, конечно, пьянства и злоупотреблений, которые стоили столько крови.

С уходом Ягоды и его ближайшего окружения из НКВД и приходом туда Ежова ситуация в органах мало изменилась. Она и не могла измениться — ведь аппарат остался тот же. Кроме того, Ежов, как мы уже говорили, был человеком неопытным. Фактическим главой органов при нем (кстати, и несущим главную ответственность за выход репрессий из-под контроля) был один из прежних любимцев Ягоды — Михаил Фриновский.

Этот ягодинский любимец после отстранения своего патрона не только удержался, но и пошел на повышение, став первым замом наркома и начальником ГУГБ (главное управление государственной безопасности). Секрет такой «непотопляемости» прост. Как вспоминает тот же Шрейдер, «когда Ежов получил указание свыше об аресте Ягоды и надо было направить кого-нибудь для выполнения этого приказа, первым вызвался бывший ягодинский холуй Фриновский, с готовностью выкрикнувший: „Я пойду!“ Фриновский не только возглавил группу работников, ходивших арестовывать Ягоду, но рассказывали, что он первым бросился избивать своего бывшего покровителя». Так что секрет прост.