Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер - несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Естественно, в любых органах в любое время существует какой-то процент липовых дел. Но при порядках, какие завел Ягода, количество таких дел начало увеличиваться. Культура делового общения была тоже, мягко говоря, не на высоте. Как пишет Шрейдер, «Ягода по натуре был чрезвычайно грубым человеком. После смерти Менжинского, уже ничем и никем не связанный, он совершенно распоясался, и если ранее позволял себе грубый и развязный тон в узком кругу ближайших подчиненных, то теперь начал нецензурно выражаться и на больших официальных совещаниях», тем самым еще более развращая свое и без того малоприличное окружение.

Факты показывают, что уже в то время Сталин не вполне доверял Ягоде. По крайней мере, от ведения следствия по делу об убийстве Кирова его отстранили, поручив следствие Агранову под непосредственным наблюдением Ежова.

К моменту ареста это был полностью разложившийся человек, о чем свидетельствует хотя бы список изъятых у него при аресте вещей — там были горы всевозможного барахла, порнографические издания и прочие вещи, не очень-то вяжущиеся с моральным обликом строителя коммунизма. Конечно, моральный кодекс к тому времени не требовал, чтобы каждый коммунист, как Ленин, имел два костюма, но надо же и меру знать!

Исходя из пословицы «Каков поп, таков и приход», можно себе представить, что делалось в органах, где правили бал Ягода и его любимчики. Его убрали, а они-то остались, остались и заведенные при Ягоде порядки. Развратить и человека, и коллектив куда проще, чем привести в порядок. А часто привести в порядок и вообще нельзя, и приходится действовать такими методами, как в 1938 году. Но до 1938 года было еще далеко.

Был ли Генрих Ягода заговорщиком?

В первой половине 30-х годов Сталин неоднократно укорял Ягоду за то, что он смазывает дела по оппозиционерам, потворствует им. Перед снятием Ягоды в телеграмме членам Политбюро, подписанной Сталиным и Ждановым, говорится: «…Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все политработники и большинство областных представителей наркомвнудела».

Однако ни Сталин, ни даже Ежов не подозревали его в заговорщической деятельности. Каково же было их удивление, когда выяснилось, что один из лидеров правых, Томский, перед своим самоубийством в 1936 году попросил жену рассказать Сталину, что Ягода был не только идейным сторонником правых, но и всячески помогал им в их нелегальной деятельности. Этой информации можно было верить, так как жену Томского никто не арестовывал, не допрашивал и этих сведений никто из нее не «выбивал».

На следствии Ягода сообщил о том, что в заговорщическую группу правых в НКВД, которой он руководил, помимо неоднократно упоминавшегося Молчанова, завербованного в свое время секретарем Ивановского губкома Колотиловым, входили также зам Ягоды Прокофьев и его помощник Черток, а также ближайшее окружение, так называемые «ягодинцы» — секретарь наркомата Буланов, ведавший нелегальным валютным фондом, и его помощник Лаврентий Иванов, начальник транспортного отдела Шанин, бывший секретарь Ягоды, начальник административно-хозяйственного управления Островский и его сотрудник Пакалн, близкий соратник Ягоды Погребинский, начальник инженерно-строительного отдела Лурье и большая группа работников оперативного отдела во главе с его начальником Карлом Паукером. Сотрудники Паукера, занимавшиеся, в частности, охраной правительства, такие, как Зиновий Волович, ведавший оперативной техникой, и его помощник польский инженер Венецкий, с 1933 года на специально закупленном в Германии оборудовании негласно прослушивали разговоры высшего руководства страны, в том числе Сталина и Ежова. В свое время Волович был завербован немецкой разведкой, которая помогла ему покинуть Францию, где его подозревали в организации похищения Кутепова. Не выдержав угрызений совести, он сознался во всем Ягоде, но тот хода делу не дал, тем самым привязав Воловича к себе.

Связи с военными заговорщиками осуществлялись через начальника Особого отдела Гая. Гай был связан с военными, а также с бывшими белыми офицерами, в том числе с генералом Пепеляевым. Тоже весьма странная история. Генерал был непримиримым противником большевизма. Но почему-то, по странному совпадению, накануне планируемого переворота Гай освободил его из тюрьмы и приблизил к себе. Зачем это ему понадобился белый террорист Пепеляев? Кроме того, в своем отделе Гай собрал целую компанию выходцев из Польши, бывших разведчиков — братьев Богуславских, Гюнсбергов, работавших под фамилиями Уманский и Ильк, и прочих опытных и отчаянных ребят. Связь с военными могла поддерживаться и через Лилю Брик, с которой еще с 20-х годов дружил Волович и которая, как известно, являлась сожительницей Примакова.