Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

Генерал Хозе Эрнандес Толедо объявил в рупор, что митинг окончен и настоятельно попросил студентов разойтись. Внезапно с балконов квартир напротив прогремел залп снайперских выстрелов, и Эрнандес был тяжело раней тремя пулями: две попали в спину, а одна — в ногу.

На протяжении десяти минут шла ужасная перестрелка, военные стреляли в направлении балконов, а снайперы и бунтовщики поливали огнем раскинувшуюся внизу площадь. Было убито двадцать шесть гражданских лиц и двое солдат, почти всех пули настигли на площади. Когда около восьмидесяти преступных членов Национального забастовочного комитета пытались бежать через расположенный сзади вход, полиция арестовала их. Лишенное руководителей восстание окончилось, а Олимпийские игры состоялись.

Операция была близка к цели, но потерпела провал. Поскольку большая часть его молодых мексиканских агентов была арестована, КГБ не имел теперь возможности разжигать беспорядки. Но не прошло и месяца, как был готов план нового нападения, на сей раз под руководством Фабрицио Гомез Соуза, чьи возможности так быстро разглядел Нечипоренко пять лет тому назад. Теперь КГБ сосредоточил свое внимание на нем и на Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы.

В 1960 году Никита Хрущев заявил, что создание Университета им. Лумумбы послужит обучению "кадровой интеллигенции" для народов Африки, Азии и Латинской Америки. Русские власти в самом Советском Союзе определили миссию университета более просто; "Обучать студентов из малоразвитых стран так, чтобы по возвращении в свои страны они стали лидерами просоветской деятельности".

Первым проректором университета был Павел Ерзин, генерал-майор КГБ. Среди профессорско-преподавательского состава, который всецело подчинен КГБ, служат и другие сотрудники и агенты КГБ. Студенты отбираются, главным образом, по принципу их потенциальной полезности КГБ. (Если русские действительно хотят обучить иностранца для работы в советском проекте оказания помощи, то они обучают его в первоклассных университетах или политехнических институтах. Такой студент не обучается в Университете им. Патриса Лумумбы).

По приезде своем в университет осенью 1963 года, Гомез присоединился к тридцати другим мексиканцам, многие из которых приехали в Москву без ведома своего правительства. Он изучил русский язык в течение года, и его успехи оказались настолько хороши, что он был переведен в особую группу студентов, продемонстрировавших особый революционный пыл. Он выделялся даже среди этих избранных и на протяжении четырех лет индоктринации отличался хладнокровным фанатизмом и послушанием. В октябре 1968 года КГБ, дав Гомезу его первое задание, доверил ему, возможно, больше, чем любому другому иностранцу до сих пор.

Он получил роль ведущего актера в тщательно разработанной и поставленной КГБ фикции. Как-то утром были созваны находящиеся в Москве мексиканские студенты для того, якобы, чтобы выслушать только что полученный отчет о недавних беспорядках в их стране. Перед ними выступил незнакомый им русский, рассказавший, что беседовал с несколькими людьми, только вернувшимися из Мексико-Сити. Он совершенно серьезно заявил, что солдаты мексиканской армии убили сотни студентов, арестовали тысячи, а теперь охотятся за оставшимися на свободе "членами прогрессивной партии", проводя кровавую чистку в университетах. "Они убивают студентов прямо на улицах, как насекомых, — сказал он в заключение. — А сегодня там нет ни Панчо Виллы, ни Эмилио Запаты, чтобы защитить их".

Гомез вскочил. "Я прошу администрацию Университета позволить мне провести собрание только лишь с мексиканцами, — официально сказал он. — Не расцените это как неуважение, но мы предпочитаем, чтобы никого кроме нас тут не оставалось. Мы, мексиканцы, должны спасать нашу честь".

Гомез стал с энтузиазмом разглагольствовать перед земляками о необходимости отомстить за убитых студентов и пройти по Мексике очистительной марксистской революцией. "Хватит размышлять над теорией! — кричал он. — Настало время действовать. Мы все должны быть готовы стать партизанскими бойцами".

В тот вечер Гомез пригласил в свою комнату в общежитии около десяти выбранных им мексиканцев, включая двух, которым были поручены вспомогательные роли в театре КГБ. Воодушевленная ораторством, бравадой и водкой вся группа провозгласила рождение Мовимиенто де Акцион Революционария (МАР). По предложению Гомеза студенты согласились также просить помощи в обучении ведения партизанской войны у Кубы и Северного Вьетнама.