Джон Бэррон - КГБ. Работа советских секретных агентов

"Ты, наверное, заметил, что я обладаю сильным интеллектуальным любопытством, — важно произнес Браво. — Я хотел бы иметь удовольствие знать, в какую это страну мы направляемся?"

Гомез сердито взглянул на него. "Ты должен подчиняться приказам, а не задавать вопросов. Я скажу тебе только одно: нашим долгом будет превратить Мексику во второй Вьетнам".

В течение лета у Браво в Мексико-Сити зарегистрировались целый ряд молодых людей. Когда в середине августа Браво навестил Гомез, в городе находились четырнадцать мужчин и две женщины. "Пришло время отправиться в путь", — сказал Гомез, разворачивая пакет, в котором было почти 9 000 долларов.

"Раздели товарищей на группы по два или три человека и дай каждому по 500 долларов. Дай каждой группе указания сорганизоваться по-своему и вылететь в Париж. Тебе необходимо удостовериться, что все группы вылетели в разные дни и разными маршрутами. Вели всем собраться в 10 час. утра 7 сентября возле Эйфелевой башни".

"Нас будут обучать во Франции?" — возбужденно спросил Браво.

"Имей в виду, — приказал Гомез, — ты можешь сказать товарищам только то, что я тебе сказал. После того, как вы соберетесь в Париже, ты должен выехать с ними в Западный Берлин, где вы остановитесь в гостинице "Коломбия". Ежедневно ты должен являться в Восточный Берлин и, начиная с 13 часов становиться на углу возле ресторана "Москва". Рано или поздно ты встретишься там с человеком, которого знаешь. Он даст тебе дальнейшие указания".

Все семнадцать явились, как и было договорено, 7 сентября к Эйфелевой башне. Хотя некоторые и ворчали, что их держат в неведении относительно конечного места назначения, они охотно вылетели в Берлин. Браво, не встретивший на протяжении трех дней ни одного знакомого в Восточном Берлине, начал волноваться. У мексиканцев не оставалось денег платить за гостиницу и покупать еду. На четвертый день, когда Браво стоял у ресторана "Москва", кто-то похлопал его по плечу. Это был Гомез.

Выслушав отчет Браво о путешествии и финансовых трудностях группы. Гомез сказал: "Я посмотрю, что можно сделать. Погуляй немного и жди меня здесь через пару часов". Гомез вернулся в полдень с 1 000 долларов. "Принеси мне завтра фотографии для паспортов каждого члена группы, включая себя, — наказал он Браво. — Мы должны быть готовы выехать через три или четыре дня. До этого мы будем встречаться с тобой здесь ежедневно". На седьмой день их пребывания в Германии Гомез сказал Браво: "Мы едем завтра. Приведи всех в полдень на центральный вокзал Восточного Берлина".

На старом, темном, похожем на пещеру железнодорожном вокзале мексиканцев ждало четверо угрюмых северокорейцев. Они вручили каждому корейский паспорт с его фотографией и корейским именем. Взамен они потребовали, чтобы каждый из них отдал свой мексиканский паспорт и другие документы, указывающие на его личность. В 17 часов Гомез с мексиканцами сел в ночной поезд, идущий в Москву. Только лишь когда поезд тронулся, он рассказал им, что конечным местом назначения будет Пхеньян.

Таможенным и иммиграционным чиновникам, вошедшим в вагон на польской и советской границах, было совершенно ясно, что мексиканцы вовсе не были теми корейцами, которые были указаны в их паспортах. При приближении советского пограничника самый молодой из будущих партизан, Фелипе Пеналоза, испуганно вытащил из кармана корейский паспорт и мексиканский мобилизационный билет, который он по небрежности забыл отдать корейцам в Берлине. "Нет, нет!" — воскликнул русский, выхватив у него мексиканский документ. Но увидев испуг юноши, контролер улыбнулся, похлопал его по плечу и ушел, унося с собой его мобилизационный билет. Дорога была подготовлена КГБ очень тщательно.

В Москве мексиканцев встретили другие ссверокорейцы, которые отвезли их в гостиницу в посольских машинах, где они на протяжении пяти дней ожидали полета в Пхеньян. Естественно, всеми дорожными приготовлениями руководил КГБ. Но все путешествие было так задумано, что ни в Москве, ни во время всего переезда по территории Советского Союза никто из мексиканцев, кроме Гомеза, не разговаривал с русскими. Всем, за исключением Гомеза, казалось, что руководили корейцы.

Какими бы ни были предположения мексиканцев в Северной Корее, они не предвидели того изнурительного режима, ожидавшего их там. Лагерь по обучению партизан, расположенный в долине между двумя цепями гор, в 65 км северо-западнее столицы, был унылым и непривлекательным. Он состоял из деревянных бараков, столовой, каркасных домов, где располагались классные комнаты и администрация, и полигонов для упражнения в стрельбе из мелкокалиберного оружия для подрывных работ и для борьбы врукопашную. Учебный день, начинавшийся с часовой физзарядки, длился с 6 часов утра до 11 часов вечера. Ученикам было приказано отказаться от половой жизни и алкоголя, поскольку это считалось бесполезным и действовало разрушительно, отвлекая от борьбы. За исключением редкого посещения цирка или пикника на лоне природы никаких других развлечений не существовало. Проводились экскурсии на фабрики и в деревни — но только с гем, чтобы учить мексиканцев, как их разрушать.