Александр Милкус - Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Все, что говорили ребята, сводилось к одному – не надо ничего менять. Наверное, в этом есть и наша вина: народ устал от перемен. Но когда молодые люди, которые по возрасту должны стремиться к изменениям, просят нас топтаться на месте… Вот это плохо и печально. Но у нас выбора нет, мы должны или двигаться вперед, или откатиться назад.

Игорь Реморенко:

– Надо сказать, что Андрей Александрович, когда кинули яйцами, сказал: ну вот, пиджак испортили. Если вы не хотите, говорит, давайте мы не будем говорить. Но я готов. И студенты закричали: нет, давай будем говорить. И он продолжил беседу.

Пиджак куда-то увезли, он надел свитер. Приходим к Хлопонину, он тогда был губернатором Красноярского края, а Хлопонин любит подшутить. И он говорит: «О, Андрей Александрович, а чего это вы не в пиджаке?»

Из беседы с Андреем Александровичем Фурсенко:

– Андрей Александрович, а что стало с тем пиджаком в Красноярске, который закидали яйцами?

– Мы его почистили. Но поскольку пиджачок был новый, а после срочной чистки в Красноярске он стал не совсем новым, я его носил, но вид уже был не тот. Поэтому брюки носились дольше, чем пиджак. И в результате куда-то костюм ушел.

– Для вас такое неприятие в Красноярске было неожиданным? Вы очень спокойно это восприняли. Сняли пиджак и продолжили разговор.

– А что я должен был делать?

– Не знаю что. Вспылить?

– Вряд ли бы кто-то этого дождался. Нормально, это не единственный эпизод в моей жизни, когда надо было спокойно продолжать действовать…

Ярослав Кузьминов:

– Андрей человек очень сдержанный. И переживающий вещи внутри себя. Конечно, все это было очень неприятно. Потому что он обостренно чувствовал негатив, который собирается вокруг образования.

Андрей Фурсенко:

– Через пару недель после назначения ко мне пришла группа уважаемых, знакомых мне людей, которые сказали, что все готово, надо срочно вносить целый ряд законов. Все сформулировано. Это по ГИФО, по ЕГЭ, по Болонской системе. Я сказал: коллеги, извините, я должен разобраться. Мне нужно полгода. Дальше я готов уже предметно обсуждать. А мне говорят: время не ждет. По-моему, там Якобсон (проректор Высшей школы экономики. – А.М .), Кузьминов был. Я сказал: если у вас есть другие способы внесения законов – через депутатов, – вперед. Я вносить закон, пока не разберусь, не буду.

Виктор Болотов:

– Фурсенко был для образования человеком новым. И до него надо было как-то донести, что ЕГЭ нужно развивать. Но первое, что он мне сказал: зачем вы форсируете ситуацию с ЕГЭ? Оставьте его добровольным. Я говорю – теряется смысл ЕГЭ. А он мне: ректоры жалуются, что вы их заставляете переходить. Я говорю: пусть придут и скажут, глаза в глаза, что я кого-то заставлял. – А вот, говорят, плохое качество заданий.

У Андрея Александровича Фурсенко отец историк. Академик Российской академии наук. Сам он доктор физматнаук, работал с Алферовым. Я ему говорю: Андрей Александрович, давайте я вам дам демоверсию по физике. Он говорит: еще по истории дайте мне демоверсию. И там был его зам первый, Андрей Геннадьевич Свинаренко, он говорит – а мне дай по литературе. – Я вообще обалдел. – И еще по математике.

Ну, ладно, дал им демоверсии. Дня через три Фурсенко говорит мне: я, не понимаю, почему ректоры говорят про плохое качество. Если ребенок сделает все задания по физике – а я у отца спросил – и по истории, – то 100 баллов заслуживает. Свинаренко говорит – по математике я сам порешал (часть С по математике Свинаренко не решил, о чем он честно сказал). А по литературе у него мама учительница литературы посмотрела. И мама тоже сказала, что если ребенок выполнит все задания, то 100 баллов заслуживает.

Андрей Фурсенко:

– Когда вопрос ЕГЭ поднимался на Совете Федерации, мне позвонил мой старый знакомый Сергей Михайлович Миронов и сказал, что я никогда не поддержу этот закон, мы его сейчас провалим. Я сказал: Сергей Михайлович, я, честно говоря, не понимаю вашу позицию. Вы выступаете против всего образовательного сообщества? Он говорит: как против всего? Ректоры против. Я говорю: на законе стоит виза председателя Союза ректоров Виктора Антоновича Садовничего. – Не может быть, он выступает против. – Я говорю: можете посмотреть. Этот вопрос обсуждался на Совете Союза ректоров. Его поддержали. И Виктор Антонович поставил свою подпись. Он замолчал. Говорит: я все равно не принимаю этот закон. Я говорю: это уже ваше дело. Но я хочу сказать, что все образовательное сообщество его принимает и поддерживает.