Сигрид Унсет - Возвращение в будущее

Немецкие самолеты часто пролетали над нами на всем нашем пути на север. К счастью, они не замечали нас, они летели в сторону Нарвика и Будё [20] Будё — торговый порт на севере, Нурланн. . Но в тот момент, когда мы уже входили в устье Тронхейм-фиорда, зрелище происходящего захватило нас. Мы слышали о том, что немцам удалось захватить несколько рыболовецких шхун и они уже патрулируют здешний фарватер. Так что мы долгое время держались подальше от него, и только ранним утром зашли в самую отдаленную гавань рядом с маяком.

И тут мы заметили черную шхуну, которая была во много раз больше, чем обе наши вместе взятые, она пересекала водное пространство по направлению к нашей гавани. Потом она исчезла, а через час появилась вновь и продолжила движение в нашу сторону. Она бросила якорь рядом с нами. На ее палубе было много молодых мужчин, которые молча, с недоумением, смотрели на нас. Это были норвежцы, но они могли оказаться коллаборационистами. В конце концов, оказалось, что это солдаты — в основном матросы, которые направлялись на север, чтобы там продолжать борьбу; как потом выяснилось, они так же опасались нас, как и мы их.

Таким образом, все три шхуны, друг за другом, поплыли в одну сторону — к белеющим горным грядам Нурланна и островам, имеющим причудливые очертания, напоминающие целые скульптурные барельефы. Острова Лекамоя (Девушка из Леки), Хестманнен (Всадник) напоминают всадника в развевающемся плаще, а остров Рёдоис (Красный остров) похож на внушительную фигуру льва.

Через четыре часа после начала нашего плавания мы получили сообщение из Будё о том, что там не разрешают представителям гражданского населения сходить на берег, для того, чтобы плыть дальше, в Тромсё, нам придется обогнуть самые дальние — Лофотенские острова, так как Вест-фиорд полностью заминирован. Если мы пожелаем, то можем возвратиться на другой шхуне в Му-и-Рана [21] Му-и-Рана — поселок в Нурланне. . Оттуда у нас будет возможность отправиться дальше, в Швецию.

Мне совсем не хотелось возвращаться назад, кроме того, я полагала, что в Будё я скорее всего смогу что-то узнать о судьбе подвергшегося бомбардировке вблизи Олесунна [22] Олесунн — торговый порт на севере, в области Мёре-и-Ромсдал. нашего плавучего госпиталя «Бранд IV». На этом судне под началом офицера — главного врача, получившего там ранение, находился мой сын Ханс. А ведь в сообщениях говорилось, что среди погибших был и «молодой доброволец военно-медицинских войск». Тем не менее мои друзья пытались убедить меня в том, что если бы погибший был моим сыном, то его имя было бы упомянуто в газетах. Впоследствии мне стало известно, что Ханс покинул эту санитарную часть, пробыв в ней всего неделю, и поступил в распоряжение сухопутных войск; он был назначен вестовым между армейским подразделением в Отте и теми нашими войсками, которые все еще оставались в тылу немецких войск, ведь он хороший лыжник и знает горную местность в районе Отты и Лиллехаммера как свои пять пальцев. У профессора Поше и у меня были деньги, чтобы добраться до Швеции, и мы не хотели злоупотреблять бесконечным гостеприимством наших соотечественников в тяжелых условиях войны.

Солдаты продолжили свой путь. Беженцы из Германии боялись возвращаться назад, и поэтому им было разрешено ехать далее на север. Одному богу известно, что сталось с ними потом.

САМЫМ трудным для нас оказался последний этап нашего бегства из Норвегии: от Му и через шведскую границу.

Мы начали свой путь во второй половине дня, ехали в кузове грузовика. Дорога шла через горы и была очень извилистой, с неожиданными поворотами, над нами нависали отвесные скалы. Дорога была изъезжена транспортом, так что под колесами машины на большом протяжении было настоящее месиво из растаявшего снега и грязи. Шофер вез нас так, что казалось, будто автомобиль у него отплясывает халлинг [23] Халлинг — норвежский танец с высокими прыжками. . Нас, сидящих в кузове грузовика, хотя мы изо всех сил держались друг за друга, то подбрасывало вверх, то вдруг заваливало вправо, а потом всех одновременно влево, иногда грузовик резко останавливался, а потом также резко трогался, временами он напрочь застревал в какой-нибудь рытвине и требовалось длительное время, чтобы вытащить его. За всю ночь нам удалось преодолеть расстояние лишь в две мили [24] Одна норвежская миля равна 10 километрам. . Что пришлось испытать разбитому ревматизмом журналисту, когда его так швыряло во все стороны в течение нескольких часов, даже трудно себе вообразить.