Людмила Бояджиева: Не плачь, Джульетта! [Феллини]

Феллини: — Пфф… Ладно, потерплю еще денек. Один день, Джульетта. Ты же знаешь…

Джульетта: — Знаю, дорогой.

Феллини: — Я не могу даже умереть без тебя. А уж выздороветь… подавно.

Джульетта: — Мы сделаем это вместе. Чао, милый. ( опускает спешено трубку, увидав появившуюся медсестру)

Медсестра: — Простите за беспокойство, синьора Мазина. Пришли данные вашего обследования. Я передала их профессору Гарнери. Он непременно должен поговорить с вами, просил подождать, пока завершится операция. Вы можете пока посмотреть телевизор. ( передает ей пульт)

Джульетта, ( испуганно отдергивает руку) : — Нет, нет! У меня от него голова идет кругом…

Медсестра: — Тогда вам лучше поспать. Жмите эту кнопку, если что–то понадобится. Я рядом. ( уходит)

Джульетта. ( одна ) — Голова кружится …( ложится ) Старая курица. И вот что интересно: у старых куриц и молодых она кружится по–разному. Господи, тогда меня будто на карусели вертело, обдувая ветром щенячьей радости… Ровно 50 лет назад…

Далее идет перекрестное воспоминание Джульетты и Федерико о знакомстве и начале совместной жизни. Они говорят со своих постелей из разных углов сцены. На сцене молодые актеры изображают описываемые действия.

Феллини (в постели):— Странно это вышло тогда…пол века назад. Мне шел двадцать второй год и я уже несколько лет жил в Риме — подрабатывал рисунками в журнале, писал скетчи для детского радио, сочинял сценарий. «Моральдо в городе» — историю о продувном провинциале, он делал карьеру в Риме через постели богатых женщин. По радио мои сценки прямо в эфир читал очаровательный женский голосок. Некая молодая, но уже достаточно известная актриса.

Джульетта( сидя в своей палате ): — Мне было восемнадцать! Впереди — целая жизнь! Меня опекала тетушка Джулия! Восхитительно богемная дама. Я училась в университете. И, конечно, хотела стать актрисой. Она сказала: «Иди учись и пробуй свои силы на сцене. Уж поверь мне — из тебя выйдет толк»… И верно: я вела передачи для детей на радио, играла сразу в пяти театрах — фей, различных зверьков. Мое фото висело в театральном фойе. Оно мне жутко нравилось — там совсем нельзя было понять, что улыбчивая очаровашка — вовсе не пышнотелая красотка с формами. А хилая коротышка, больше смахивающая на пацана. Ах, что за горе родиться в Италии такой мелкой и плоской! Я даже начесывала волосы вороньим гнездом, надеясь прической прибавить пару сантиметров. На улице на меня смотрели. И, мне так и казалось, думали: «бедняжка, до чего невзрачна»

Феллини: — Я ждал незнакомку с голосом феи у здания радио. Чтобы завязать знакомство, я собирался попросить у нее фото для проб в будущем фильме. Именно так завлекал девушек альфонс Моральдо в написанном мною сценарии. Конечно, я видел ее лицо на портрете в театральном фойе. Я был без ума от смеющихся глаз, от ее улыбки сорванца и имени Джульетта. А что я из себя представлял? Я не был ни богатеем, ни мачо. В Римини меня звали «килькой» и я никогда не раздевался на пляже, стесняясь своей худобы. Кто ж знал, что из килек получаются такие тяжеловесные киты… Но у меня была уверенность в себе, нахальство, хороший рост и дивный алый шарф, овеянный предчувствием побед и праздников.

С тех пор алый шарф — мой постоянный талисман, «фирменный знак», как говорят теперь.

Джульетта: — На мне было новое шелковое платье в мелкую черно–белую клеточку с юбкой солнце–клеш, взлетавшей от малейшего ветерка, и потому — отличное настроение.

Феллини: — Я провожал взглядом каждую пышнотелую блондинку, выпархивающую из подъезда Радио. И вот появилась она… Слава богу, мне хватило артистизма, чтобы скрыть разочарование… М–м–м-да… Малышка была далека от моего идеала.

Джульетта: — Ему удалось удержать на физиономии восхищенную улыбку, и он лихо разыграл свой сценарий. Я подарила ему фото с автографом для пробы на роль к его, якобы, уже готовящемуся фильму, и была с лету приглашена на ужин в ресторан! О, ужас! В один из шикарнейших ресторанов Рима! Конечно, я заметила, что парень явно хорохорится. Конец алого шарфа он небрежно забрасывал за спину, чтобы скрыть потертые лацканы пиджака… О, дорогой мой! Он просто не знал, как от меня отделаться…

Джульетта: — Ему удалось удержать на физиономии восхищенную улыбку, и он лихо разыграл свой сценарий. Я подарила ему фото с автографом для пробы на роль к его, якобы, уже готовящемуся фильму, и была с лету приглашена на ужин в ресторан! О, ужас! В один из шикарнейших ресторанов Рима! Конечно, я заметила, что парень явно хорохорится. Конец алого шарфа он небрежно забрасывал за спину, чтобы скрыть потертые лацканы пиджака… О, дорогой мой! Он просто не знал, как от меня отделаться…