Людмила Бояджиева - Не плачь, Джульетта! [Феллини]

Доктор: — Вижу, все идет прекрасно, а, маэстро? Скоро вы будете бегать. ( Улыбаясь, подмигивает, кладет на тумбочку пачку разноцветных бланков ) А это новые телеграммы — вся Италия желает вам скорейшего выздоровления. Розовые бланки — послания от правительства.

Феллини:— С наслаждением почитаю на досуге. Где Джульетта?

Доктор:— Я отпустил синьору Мазину в Рим — сказал, что теперь ей не о чем беспокоиться. Она уехала рано утром, вы еще спали.

Феллини:— У Джульетты срочные дела в столице…( протягивает Доктору рисунок ) Это вид сестры Паулиньи сзади. Не могу же я пристально смотреть монашкам в лицо. Весьма выразительная… спина, не находите?

Журналист( сообщает зрителями, находясь вне палаты ) — Спина? — сказал он? — Задница! Он всегда рисовал задницы. И на вопрос журналистов «Что вы больше всего любите?», отвечал примерно следующее: «…Гомера, мороженое с орехами, вокзалы, пустые церкви, Ариосто, женские толстые зады на велосипедном сидении…» Вот так — все в один ряд.

Феллини (доктору) : — Детские впечатления…Еще в весьма юных летах я с ватагой пацанья бегал к часовенке при церкви деи Паолотти, куда иногда приезжали святить свою живность крестьянки. Мы прозвали этих деревенских красоток «Усачками». На верхней губе у них отчетливо виднелся темный пушок. Мы лихорадочно пересчитывали велосипеды, определяя, сколько «усачек» приехало сегодня в часовню и ждали. Наконец «усачки» выходили со своими курами, кроликами, козами и усаживались на велосипеды. Мы замирали — наступал главный момент! Заостренные рыльца седел, словно мышки, шустро скрывались под юбками из черного блестящего и скользкого сатина. От этого обтягивались, надувались, вспыхивали восхитительными бликами задницы… Задницы, равных которым не было во всей Романье…

Доктор:— В этом смысле у нас тут благодатный край! Есть на что посмотреть. Природа и всякое такое… Медицинское обслуживание на высоте. Совсем не плохая больница.

Журналист:— Терпеть не могу больницы. Тем более, с монашками. Но уж очень хочется застать его врасплох! Схватить за живое.

Феллини:— Доктор, ко мне все время рвется какой–то журналистик. Им, видите ли, постоянно требуются интервью. Можно подумать, что мне известна истина в последней инстанции. И нужно притворяться, что все знаешь, широко мыслишь, и можешь высказать точку зрения на проблемы человеческого существования, религии, политики, любви, подтяжек. А у меня нет идей общего порядка и я лучше себя чувствую, не задаваясь ими. Да, да! Без всяких шаблонных «высоких» идей!

Доктор:— Помилуйте, я лично запретил пускать в больницу посторонних! ( заглядывает за ширму, не видит Журналиста ) — Никого.

Журналист:— Разумеется, доктор не видит меня. Ведь я присутствую лишь в воображении синьора Феллини.

Появляется Дежурный: — Принесли цветы от мэра Рима! ( две монахини вносят огромную корзину роз и уходят)

Доктор:— Тут записка! ( передает Феллини )

Феллини,( прочитав) : — Он называет меня «лучшим»… «Величайшей звездой на кинонебосклоне». Он прощает меня после нашей ссоры. Испугался, что я отдам концы, льстивая собака! Я должен позвонить.

Доктор сестре : — Приносите телефон. (Ф еллини ) Только, пожалуйста, не долго, маэстро.

Феллини, ( В трубку) : — Роццоли? Спасибо, дружище, потрясающие цветы — нечто в стиле Ботичелли. А твоя записка поможет мне лучше всяких антибиотиков… Роццоли! Эй, где ты? ( дует в трубку ) Тишина…?

Затем в трубке раздается официальный голос : «- Синьор Феллини, комендаторе плачет !» Потом сморкание и голос Роццоли : — Я даже слезу пустил, до того ты растрогал меня своими словами…. Надеюсь… Надеюсь, от этой болезни мозги у тебя прочистятся и ты перестанешь делать такие фильмы, как прежде. Теперь ты должен слушаться меня и снимать, что скажу я.

Феллини, (в сторону ) — Держи карман шире, старая лисица . (в трубку )Я сделаю фильм про великого человека — про тебя, дружище…

Доктор: — Ну, я оставлю вас, дорогой мой. Пора, пора отдохнуть от столь бурных впечатлений. ( уходит, унося телефон )

Феллини: — И пусть уберут подальше эти розы. Развонялись, как в парфюмерной лавке.

Ночь. Феллини один. Работают аппараты. Журналист у его палаты. В темноте проплывают светящиеся головы. Вокруг Журналиста — вазы с цветами, корзина роз.