А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

В. В. Никольская и ДА. Тимофеев (слева) на Амуре. 1958 г.

По материалам амгуньского маршрута мы с ВВ опубликовали в бюллетене МОИП скромную, набранную петитом статью. Трудно поверить, какова была ее цена…

В том же году мы на нашем катере по настоянию ВВ вышли из Амура в Татарский пролив. (Вообще, ее влекло все дальше на восток, на Сахалин и Курилы. И она позже осуществила свои мечты, сменив Москву на Южно-Сахалинск и Владивосток). ВВ постоянно находилась в рубке. Внезапно заштормило. Глубины в устье Амура небольшие. Постоянно делая промеры, Лаперуз в свое время признал пролив непроходимым для морских судов. Развело крутую, сбитую волну и наш речной катер стало здорово качать и класть с борта на борт. Китайский профессор Дин Си-чжи вышел из носового кубрика, и у лееров его чуть не смыло волной, я с трудом удержал его за толстый халат. П. В. Шебарчина в этом маршруте не было. Капитаном был не слишком опытный и приятный речник. Его укачало и ВВ некоторое время стояла у штурвала… Мы были на грани катастрофы: катер, шедший в Николаевск за нами, так и не пришел в порт…

В период работы на Сахалине ВВ в одиночку неоднократно героически путешествовала по Курилам. Мне рассказывали очевидцы, как однажды в большую волну ее перегружали, как груз, с борта теплохода на баркас в грузовой сетке. Принимавшее суденышко прыгало у борта корабля, проваливаясь и поднимаясь на 4–5 метров… И ничего. Не разбилась. И снова радовалась новому путешествию.

Вообще вся ее жизнь была героической. Она жила на Кропоткинской в коммунальной квартире, в узкой длинной комнате, которую называла «щелью». Воспитывала приемного сына Готьку – Георгия Трубецкого. С ним я был знаком по пионерскому лагерю.

ВВ была гостеприимна и хлебосольна. Она была чутким, внимательным человеком. Когда у нас появился в 1957 г. сын, мы снимали дом в Загорянке. Она с Готькой навещала нас, привозя много подарков.

ВВ была общительной, тянулась к людям и создавала милые традиции. В «щели» мы регулярно 31 декабря в 17 часов праздновали дальневосточный Новый Год на семь часов раньше московского, и в честь ее погибшего супруга артиллериста – в конце зимы – День артиллерии и ракетных войск.

ВВ помогала всем, кому могла. Она была глубоко верующим человеком, но не афишировала это. Очень любила музыку и была завсегдатаем Московской консерватории. В «щели», напротив ее кровати висела старинная изящная деревянная полочка с тремя томиками стихов Н. Гумилева, А. Ахматовой и А. Блока.

ВВ любили люди, и она любила людей, принимала участие в судьбах многих простых людей, всех, нуждавшихся в ее поддержке. Нередко помогала материально.

Рисунок А. Д. Арманда.

ВВ с особенно большим вниманием и сердечностью относилась к молодежи и ко мне. Как она радовалась, когда я начал работать в Монголии, с которой у нее были связаны воспоминания о замечательных русских путешественниках – исследователях Центральной Азии. Она их очень любила и передала эту любовь мне.

Она была отечественным ученым, плеяда которых создала науку в нашей стране; отличалась беззаветной преданностью к науке и к людям науки. За время работы в Институте В. В. Никольская защитила докторскую диссертацию, опубликовала несколько десятков статей и монографию «Морфоскульптура бассейна Амура» в 1962 г., во Владивостоке издала несколько учебников и множество научных статей. Большим достоинством ее был педагогический дар. Она воспитала целую когорту дальневосточных ученых.

ВВ прожила полную трудностей и испытаний, опасностей и тяжелых походов жизнь, постоянно проявляя героизм. Ее самопожертвование в сочетании с героизмом достойно поклонения и может служить примером для молодых поколений!

В августе 1954 г., сразу после завершения учебы в Московском университете, я переступил порог приземистого полутораэтажного здания в Старомонетном переулке, в котором с 1934 г. размещается Институт географии. Никто точно не знает, когда был построен этот дом. По одной из версий, это постройка времен Ивана Грозного, в то далекое время здесь размещалась богадельня с домовой церковью. Сводчатые потолки церкви заметны и сейчас, а громадной толщины стены и глубокий первый этаж, уже на полметра погруженный в «культурный слой», вполне подтверждают эту версию.