А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

Этот смутный период закончился неожиданно: на факультет к своему старому другу (проф. О. К. Леонтьеву) заехал директор ТШФГС Р. Д. Забиров, которого я случайно встретил возле комнаты 1710 и поведал свою печальную историю с распределением. Рашид Джумалиевич тут же предложил мне должность младшего научного сотрудника, гарантировал оплату всех финансовых затрат, связанных с переездом на станцию, и, главное, полную поддержку исследований береговой зоны высокогорных озер Северного Тянь-Шаня. Мы ударили по рукам.

Через неделю, отправив багажом и малой скоростью свою научную библиотеку, я качался в тамбуре скорого поезда № 18 Москва-Фрунзе (ныне – Бишкек), жадно впитывая сладковатый запах чего-то цветущего. Уезжал я из столицы с радостным чувством возвращения домой, хотя в этом «доме» я провел всего несколько месяцев на преддипломной практике. Это удивительное чувство «возвращения домой» я испытывал каждый раз, когда приезжал в командировки в Киргизию уже после возвращения на постоянную работу в МГУ. Туда – хотелось всегда.

Из бесед с коллегами по факультету я понял, что все, кто бывал на станции, испытывали потребность вновь вернуться и делали это с неизменной радостью. Чем же был вызван этот непонятный феномен «чувства дома» на станции? Анализ всей прошлой истории станции и мои воспоминания показывают, что эта удивительная атмосфера была создана первыми сотрудниками станции, которые приехали туда после 1957 г. Скорее всего это была неосознанная попытка сохранить традиции и дух географического факультета МГУ, понятное желание не потерять московский шарм в новой среде. Это им удалось сделать, создав небольшую московскую диаспору на станции, которая старалась поддерживать высоко интеллектуальный и очень демократичный образ жизни. В эту элиту пускали не всех и не сразу: надо было пройти своего рода отбор (сейчас бы сказали – кастинг), который включал довольно своеобразные интеллектуальные и спортивные игры.

Собирались, например, в большой камералке финского домика и по реферативным журналам (РЖ) устраивали конкурс на сообразительность. Произвольно брался номер РЖ, открывалась любая страница, тычком пальца выбирался реферат и ведущий (обычно – Володя Благообразов) задавал вопрос. Что-то вроде: «Численность пассажиропотока в токийском аэропорту за сутки?». Побеждал тот, кто угадывал близкий порядок цифр. Ну, и так далее на разные темы.

Спортивные игры включали шахматы (здесь «царем горы» был все тот же В. А. Благообразов, имевший первый разряд), пинг-понг, бадминтон, городки, прыжки в высоту и длину, толкание ядра и метание молота (!). Консультантом по легкоатлетическим видам был Женя Баков, настоящий спортсмен и выпускник Киргизского госуниверситета. Очень много курьезных случаев было с метанием молота: от развороченных сараев на территории «заречного дома», где обитал Р. Д. Забиров и элита станции, до «полетов» вслед за раскрученным молотом, если метатель не успевал вовремя выпустить его из рук (так произошло с Саней Перешкольником, имевшим небольшой рост и вес «мухи»).

По вечерам собирались у кого-либо дома, пили кофе (в то время этим напитком мы все очень увлекались, привозили из столицы сырые зерна, сами жарили и мололи), чай, реже сухое вино (водку не пили!), слушали музыку, песни Высоцкого, сами пели под гитару (обычно аккомпанировал Петя Второв) и т. п. Очень много выписывали газет (обязательно «Литературную газету») и журналов («Иностранную литературу», «Вокруг света», для детей – «Веселые картинки», «Юный натуралист», «Технику молодежи» и т. п.). Скупали новинки в книжных магазинах по всей Иссык-Кульской котловине (братьев Стругацких, Т. Манна, Э. Хемингуэя, М. Булгакова, Р. Кента, Э. Ремарка, М. Цветаеву и т. п.).

Были и другие «развлечения», например, давать интервью заезжим местным журналистам, после которых в газете «Советская Киргизия» появлялись статьи о нашей интересной и нелегкой работе на станции, и в частности, такие строки: «… высоко в горах на метеостанции работает Софья Гелиограф…» (журналиста совершенно поразил прозрачный шар гелиографа!) или «…после появления эхолота для промера глубин отпала надобность опускать под воду теодолит…» (без комментариев) и т. д. Нас часто посылали дежурить вместе с милицией на кордонах в период сбора опийного мака, а также отрабатывать трудодни на подсобном хозяйстве станции (копать картошку, укладывать тюки за сеноподборщиком и т. п., что-то вроде отработок на овощных базах и в совхозе Поречье).