Муза Малиновская - На предельной высоте

В середине 1970-х годов, в качестве особой милости ЦК КПСС, Судоплатов и Эйтингон получили право пользоваться так называемыми «кремлёвскими» лечебными учреждениями: поликлиникой и больницей 4-го Главного управления Минздрава, обслуживающего высшую номенклатуру государства, а также госпиталем КГБ. То была весьма малая компенсация за утраченное в тюрьме здоровье. Но для старых людей это было пусть маленьким, но немаловажным знаком: если верхушка партаппарата не хочет признавать их заслуг и возвращать им доброе имя, партийный билет и ордена, то в стране немало людей, которым это не важно: они помнят и ценят выдающихся разведчиков. Это особенно чувствовалось в отношении врачей и медсестер. Они были не только внимательны и добры, но старались всячески подчеркнуть своё уважение к заслуженным разведчикам.

Но далеко не всё было в их власти. Годы в заключении привели к необратимым результатам. Наступил момент, когда у Наума Эйтингона началось сильное кровотечение; его поместили в реанимационное отделение, но врачи почти не надеялись на его выздоровление. Теперь многое зависело и от родных — сестра генерала и его старшая дочь были врачами, и они не жалели ни времени, ни сил, выхаживая больного. Под конец Софья Исааковна Эйтингон предложила последнее средство: прямое переливание крови. Все дети были готовы стать донорами; однако лишь у Леонида была подходящая кровь для такой процедуры. Он согласился без колебаний, хотя прямое переливание крови — вещь неприятная: вены больного и донора соединяют гибкими трубками, и при этом возможны потери крови и у одного, и у другого. Выйдя после этой операции на улицу и сев в машину, Леонид потерял сознание; к счастью, он ещё не успел запустить двигатель. И хотя это могло кончиться плохо, огорчения в душе у него не осталось. Наоборот, и он, и его сестра были счастливы, что Леонид смог продлить отцу жизнь на несколько драгоценных лет. Правда, во второй раз эту операцию провести было, увы, нельзя.

Н.И. Эйтингон (в центре) и бывшие бойцы ОМС БОН на встрече ветеранов

В 1981 г. Эйтингон скончался — так и не добившись ни реабилитации, ни восстановления в партии, ни возвращения незаконно отнятых у него боевых наград. Теперь борьбу за доброе имя обоих вёл один Судоплатов. Верный памяти боевого товарища и друга, он не скрывал, что его цель — реабилитация двух имён: Судоплатова и Эйтингона. Они долгие годы шли по жизни плечом к плечу. Павел Судоплатов хотел, чтобы и реабилитированы они были вместе. Произошло это, однако, только годы спустя: в 1991 г.

«Военная прокуратура по-новому подошла к моему делу и Эйтингона, — писал Судоплатов в своих воспоминаниях. — Материалы показывали, что мы не фабриковали фальшивых дел против «врагов народа». Официальные обвинения, что мы являлись пособниками Берии в совершении государственной измены, планировании и осуществлении террористических актов против правительства и личных врагов Берии, были опровергнуты документально.

После августовских событий 1991 г. и распада СССР, незадолго до ухода в отставку, главный военный прокурор прекратил наши дела и заявил: если бы я не реабилитировал вас, архивные материалы показали бы, что я ещё один соучастник сокрытия правды о тайных пружинах борьбы за власть в Кремле в 30—50-х годах. Он подвёл черту в нашем деле и подписал постановление о реабилитации Эйтингона и меня».

И мы очень благодарны П.А. Судоплатову за его светлую память о нашем отце.

Так, честь и доброе имя генерал-майора Наума Эйтингона, спустя десять лет после его смерти, были восстановлены. В печати появились статьи о нем, на телевидении — документальные фильмы о его операциях времён Второй мировой войны.

Но для его семьи, для его друзей и для сотрудников, знавших его по работе в самые ответственные периоды его жизни, реабилитация Эйтингона была формальностью. Они никогда не верили в обвинения и не сомневались в нём ни на йоту. В их памяти, в их сердцах его образ всегда был чистым и ясным.

В 2005 году АВИКОС разместил свою рекламу на фотографии Музы. Первая реакция была как-то разобраться с этим вопросом хотя бы финансово, но её внуки попросили не делать этого. Они сказали: «Смотрите, фото нашей бабушки на всех выездах из Москвы. За 70 лет не нашли женщины красивее её. Она была символом нашей страны в 1935 году, она олицетворяет её и сейчас». Рекламные щиты на выезде из Москвы в аэропорты Внуково, Шереметьево и Домодедово с Музой Малиновской стояли до осени 2007 года.