Муза Малиновская - На предельной высоте

«Во-первых, мы узнали, — говорилось в письме, — что коммунисты Судоплатов П.А. и Эйтингон Н.И. виновными себя в предъявленных обвинениях не признавали и не признают.

Во-вторых, к нашему удивлению мы узнали, что в приговорах по делам Судоплатова и Эйтингона сказано, что Особая группа НКВД СССР, ими возглавляемая, по планам, разработанным Судоплатовым, якобы занималась уничтожением советских людей, неугодных бывшему Наркому НКВД Берии. В приговоре и на суде не было приведено ни одного факта — когда, где, кем совершены преступные действия, приписываемые Особой группе. Не названо ни одного имени пострадавших, потому что таких фактов нет.

В приговоре говорится, что эта Особая группа будто бы была создана «из особо доверенных Берии лиц». Но кто эти лица, не указано ни одного имени. Нам не известен ни один сотрудник Особой группы, который был бы привлечен к судебной ответственности за так называемую преступную деятельность Особой группы, которая инкриминирована Судоплатову и Эйтингону.

Зато нам известны сотрудники Особой группы, которые вошли в историю своей героической борьбой с кровавыми врагами нашей Родины: Герои Советского Союза товарищи — Лягин, Молодцов, Кудря, Кузнецов, Медведев, Галушкин, Озмитель, Орловский, Абель и многие другие, как погибшие в борьбе с врагами, так и ныне живущие.

Нам хорошо известно, что Особая группа при Наркоме НКВД СССР (переименована во 2-й Отдел в конце 1941 г., а в 1942 г. — в 4-е Управление) с первых же дней войны и до её расформирования после войны, под руководством начальника Особой группы т. Судоплатова и его заместителя т. Эйтингона с честью выполняла поставленные перед ней партией задачи как на временно оккупированной врагом территории, так и за рубежом. Это подтверждается документами, хранящимися в архивах МВД-КГБ, а также это могут подтвердить многочисленные непосредственные участники этих дел, и в том числе мы, подписавшие это письмо.

Поэтому обвинения Судоплатова и Эйтингона, сформулированные в приговоре, мы рассматриваем как извращение исторической правды, как безответственную клевету на многочисленный коллектив коммунистов, комсомольцев, чекистов Особой группы как живых, так и погибших…»

Но что чиновникам до просьбы героев! Ещё более обюрократившийся и разжиревший «аппарат» предпочёл не ссориться с теми выдвиженцами Хрущёва, которые для себя решили раз и навсегда: малейший намёк на связь с «преступником Берией» — уже повод для того, чтобы держать человека как можно дальше от политики и прессы. Лучше всего — на обочине жизни или в тюрьме. Руденко, пока был Генеральным прокурором, само собой разумеется, никогда бы не согласился на реабилитацию Эйтингона и Судоплатова: ведь это означало бы очевидное — он, в угоду Хрущёву, сфабриковал их дела и посадил в тюрьму без всяких оснований.

Судоплатова выпустили на свободу 21 августа 1968 г., в день вторжения советских войск в Чехословакию. Когда он вернулся домой после пятнадцатилетнего заключения, Эйтингон пришёл проведать старого друга. Кроме него, Судоплатова навестили Зоя Рыбкина и другие разведчики первого эшелона. Каждого из них переполняли чувства. Они всегда считали, что отдали жизнь делу без остатка. Теперь к гордости за то, что жизнь была прожита «в борьбе за правое дело», примешалось чувство огромной горечи за то, что отечество отблагодарило их тюрьмой и позором.

Но, видно, им так было написано на роду! Когда они выполняли за рубежом задания своей страны, их жизнь как бы проходила в двух параллельных пространствах: в одном они были преданными партии и державе офицерами, в другом же играли необходимую на данный момент заученную роль. И теперь было то же самое: они оставались преданными партии и стране, но в другом, параллельном, пространстве их заставляли играть роль вчерашних преступников, которые, отбыв срок заключения и не восстановленные в прежних правах, должны ежемесячно отмечаться в местном отделении милиции. И эту роль должны были играть два генерала, не раз рисковавшие своей жизнью во имя дела, которое считали правым!

Наум Эйтингон с детьми. 1972 год

В 1976 г. Судоплатов и Эйтингон сделали ещё одну попытку восстановить своё доброе имя. Они обратились к Меркадеру и Долорес Ибаррури с просьбой поддержать их ходатайство о реабилитации перед руководством КГБ и Комитетом партийного контроля. Председатель КГБ Андропов и Председатель Комитета партийного контроля Пельше дали заключение по делам Судоплатова и Эйтингона; в заключении чёрным по белому было сказано, что никаких доказательств их «причастности к преступлениям Берии» нет. Было решено, что дела Судоплатова и Эйтингона с заключениями Пельше, Андропова, военной прокуратуры и следственного отдела КГБ будут докладываться на Политбюро. И вновь — отказ! Те члены Политбюро, которые были связаны с хрущёвским переворотом, меньше всего хотели обсуждения в высшем партийном органе тех дел, которые могли выставить их в самом невыгодном свете. Правда, к тому времени был реабилитирован — спустя 15 лет после смерти на допросе у хрущёвских костоломов — выдающийся разведчик Яков Серебрянский. Но, видимо, в том и была вся игра. Самое простое было реабилитировать человека после смерти, когда ни он, ни его состарившиеся друзья уже не в состоянии выступить с обвинениями в адрес сановных преступников.