3 августа 1973 г.
Встретились с Денисом Артемьевичем. Он принес трансформатор. Долго смотрели, как горел Горный институт.
(Поясняю: как положено всякому порядочному мальчику из интеллигентной семьи, я вел дневники с 1967 по 1993; во всех житейских бурях сохранились 5 общих тетрадей, к которым я в последнее время обращаюсь регулярно, выискивая крупинки для мемуаров.
Начинал я их, естественно, под маминым давлением, первые 3 тома грешат лапидарностью, поскольку фиксируют лишь основные события (что сейчас представляет особую ценность – например, запись от 28.06.74 о концерте Георга Отса, на котором мой любимый певец был подшофе и держался за рояль, чтобы не упасть…)
Позднейшие дневники отошли от хронологии и содержат в основном мысли тех лет, которые сейчас тоже кажутся интересными.)
Первая встреча с Владимировым состоялась на набережной Невы около Горного института и в общем прошла мимо меня.
(Отмечу также, что из разряда « дядей » Владимиров естественным образом перешел в категорию И.О.; мама всю жизнь боролась с моей привычкой к детскому панибратству.
Что не помешало мне и возрасте без малого 40 упорно величать « дядей Лёней » своего старшего друга Леонида Леонидовича Артемьева, мужа маминой уфимской подруги Ирины Борисовны Лермонтовой, внучатой племянницы поэта.)
Мне едва исполнилось 14, меня больше интересовала сама Нева, где еще несколько дней назад – 29 июля, в день ВМФ – стояли расцвеченные флагами военные корабли, среди которых возвышался воспетый Николаем Тихоновым крейсер « Киров ».
Я не просто встал на очередную ступень своего взросления, кипя на вулкане гормонов.
Я вырвался из уфимского болота, где круг общения был ограничен никчемными одноклассниками (ни к одному из которых за всю жизнь я не испытал капельки интереса) да стариками: моим дедом и соседями по подъезду, дядей Борей Климовым и дядей Анваром Мансуровым – и попал в общество взрослых мужчин. Умных, колоритных, острых, и – самое главное! – находящихся на вершине зрелости.
Живя на квартире Брускиных, мы много времени проводили с Максимовыми и Симбирцевым.
Постоянно ездили к маминым университетским друзьям, ныне известным Петербургским профессорам – замечательнейшим, умнейшим и интереснейшим людям, о существовании самого типа которых я не имел понятия, произрастая в Уфе.
Среди них были Борис Михайлович Макаров и его жена Нина Васильевна, Игорь Карлович Даугавет, его жена Валентина Александровна и сестра Ольга Карловна (тоже математики), Виктор Лейбович Файншмидт и его жена, имени и отчества которой я, увы, не запомнил.
Несмотря на пертурбации, у меня сохранился кустик белого коралла, привезенный от Файншмидтов – подаренный мне тезкой, которого в те годы продолжали звать матмеховским ником « Файн ».
Ездили к другому интересному человеку, довоенному другу моей бабушки Ивану Петровичу Корнилову – скрипачу из оркестра театра им. С.М.Кирова, владевшего инструментом работы Амати.
Да и сам великий город, обрушивавший со всех сторон то Пушкина, то МонтФерранда, то Музей Ракетных войск и Артиллерии, оказался (и остался до сих пор) одним из величайших впечатлений.
Денис Артемьевич был сильно занят: он работал в предметной комиссии, а те дни пришлись на самый разгар приемных экзаменов, которые в 1973 году были строже, нежели нынешняя натурализация в США – поэтому встреча произошла на ходу: он то ли шел на работу, то ли возвращался домой.
Взрослые разговаривали о каких-то чисто педагогических делах (моя бедная мама, фанатически увлеченная, всю жизнь могла бесконечно говорить о студентах, аудиторных часах, учебных программах…), а я был поглощен интересным зрелищем – пожаром Горного института.
Здание горело глубоко внутри, языки пламени вырывались из окон слабо, но черная куполообразная кровля была раскалена до такой степени, что над ней стояли столбы пара, в который превращалась вода, изливаемая из десятка пожарных шлангов.
Я смотрел и надеялся, что вот-вот произойдет нечто радикальное: рухнет крыша или появится серьезный огонь. А мама и ее старый друг обсуждали, какая судьба ждет абитуриентов, чьи работы сгорят дотла (вступительные экзамены в ВУЗах СССР шли одновременно и начинались в один день, привычного ныне поступления сразу в 10 « академий » разных городов не было).
Но тем не менее та первая встреча полностью проявила Дениса Артемьевича Владимирова как человека: он принес трансформатор для железной дороги.
Читать дальше