Виктор Улин - Денис Артемьевич Владимиров

Сам я, при понимании несчастливости « квадратных » ИО, горжусь своим римским именем.

Владимиров гордился еще сильнее; имя и отчество его оказались еще более древними – греческими.

По-гречески родовым Артемием он нарек и сына – долгожданного и появившегося поздно по причине позднего брака.

(В моей жизненной практике имеется аналогичный случай, относящийся к упомянутому Эрнсту Гергардовичу Нейфельду (потомку припущенников Екатерины послепугачевских).

Своего сына, тоже оказавшегося моложе меня 10-ю годами при том, что сам он был ровесником моей мамы, Нейфельд назвал в честь деда Герхардом.)

Сейчас ни Денисами, ни Порфириями ни даже Игнатами никого не удивить, в 40-50-е годы прошлого века ситуация была иной.

Молодым Владимиров подчеркивал космополитизм своего имени всеми способами.

В нашей домашней библиотеке (канувшей в Лету после катаклизмов) имелось иллюстрированное руководство по правилам хорошего тона. Издание было немецким – кажется, переизданным в ГДР оригиналом догитлеровских времен: в те годы буржуазные предрассудки страной победившего социализма не просто игнорировались, а почти преследовались. Книгу подарил мой маме Денис, о чем сообщала надпись на фронтисписе, сделанная на латыни по всем правилам мертвого языка. Имя дарителя было подано в оригинальной орфографии:

« Dionisius ».

Мальчишкой я не задумывался о том, что означает это имя ab origin . Только листал книгу, где на каждой странице были изображена фрау с прическами « валиком » и ногами, плохо видными из-под длинных приталенных юбок.

Позже я узнал, что имя « Денис » расшифровывается как « склонный помогать другим » – это Владимиров оправдал на 200 процентов.

И, кроме того, греческий бог виноделия Дионис иногда представал в иной ипостаси – был Бахусом, то есть богом пьянства.

Последняя трактовка кажется мне 1 000 раз верной, а тему я раскрою в следующих главах.

Владимиров был для меня таким же атрибутом детства, как сосед по лестничной площадке дядя Анвар (Анвар Исламович Мансуров) или молочница тетя Лена, каждый день сидевшая у бочки перед гастрономом через дорогу.

(Написав это предложение, осознал, что само слово « гастроном » сейчас покажется непонятным большинству молодых читателей… хотя вряд ли эту книгу станут читать молодые.)

Не виденный никогда в жизни…

(Или, возможно, виденный бессознательно году в 1960-61-м, во время одной из поездок на родину бабушки под город Череповец при ленинградском транзите.

В ту пору, когда мы познакомились с Миланой, дочерью Игоря Николаевича и Елены Александровны Максимовых.

О чем в 1984 году, на банкете после защиты моей диссертации, завкафедрой математической физики матмех факультета ЛГУ профессор Нина Николаевна Уральцева напомнила на радость всем:

– Виктор с Миланой – одногоршечные брат и сестра!

И была права.)

Не имев осознанного образа, Владимиров был « дядей Денисом ».

Как « тетями » и « дядями » оставались все взрослые, вызывавшие симпатию и уважение.

Например, « дядя Саша » – народный художник БАССР Александр Данилович Бурзянцев, муж маминой одноклассницы (и тоже математика) тети Литы; « дядя Ахмет » – упоминавшийся старый дедов друг А.В.Янгуразов (сидевший в 1937 и выпущенный после письма Сталину, отправленного на волю в мундштуке папиросы « БеломорКанал »…) И даже мамин дядя, брат моей бабушки Серафим Александрович Хабаров, проходил как « дядя Сима ».

« Дядя Денис » находился в разряде добрых персонажей – как Буратино, Чиполлино, мышонок Пик или медвежонок Егорка.

Тому было много причин.

Я родился в 1959 году, мама защитила диссертацию в 1961-м. После окончания аспирантуры она регулярно ездила в Ленинград. Сначала к своему научному руководителю профессору Николаю Андреевичу Лебедеву (1919-1982), потом по делам, связанным с процессом получения документов. И общалась с сокурсниками-ленинградцами, от которых ее отделяло еще немного лет: Тасей Тушкиной, Леной Быковой-Максимовой и, конечно, Денисом Владимировым.

Мама продолжала летать в Ленинград и позже. Часто, привозя новую немецкую модель самолета или красивую книжку с фотографиями животных, говорила, что это « от дяди Дениса ».

Про Владимирова мама мне и рассказывала – чем дальше, тем чаще вспоминая матмеховские годы.

(Одним из первых впечатлений о матмехе ЛГУ оказался мамин рассказ о женщине, которую звали