Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Мы медленно двигались к банку. Я не преминул заметить, что коров зимой держат в теплом помещении, да и мех у них есть. Я пытался подталкивать его вперед, играя роль глупой пастушьей собаки, дурачился, пытаясь отвлечь его, падал в снег и ходил как умственно отсталый.

Смеясь, он спросил у Йогини:

– Что это с парнем?

– Я не знаю, Юджи.

Мы поехали в торговый центр в Аври, расположенный на французской территории. К нам присоединились Сидд и Кара из Калифорнии, поэтому Юджи сел рядом со мной в машине и как «бегущая строка» комментировал все подряд: Юджи, войну в Ираке, ужасное состояние экономики дома. Он импровизировал так смешно, что я смеялся всю дорогу до магазина.

После кофе в ресторане Migros Юджи вместе со всеми пошел в торговый центр. Он направился к отделу с электроникой в дальней части магазина посмотреть часы. Он слегка прихрамывал.

– С возрастом вы уменьшаетесь и идти становится легче.

Он ничего не купил.

Оказавшись снова в 609-м номере, Рэй начал пичкать его конфетами из «Леонидаса», пытаясь нарастить хоть немного жира на его кости. Периодически он вскакивал из кресла, где сидел в скрюченном положении, подтягивал брюки, перестегивал ремень, бросался на кухню и возвращался с небольшой тарелкой, на которой лежали угощения для Юджи.

– Снова?

Юджи начинал ругать его:

– А как же остальные?

Рэй шлепал себя по лбу:

– Ах да, я забыл!

Юджи отсылал его назад, зная, что Рэй хотел все конфеты сберечь для него. Затем он внимательно следил за тем, чтобы каждый получил свою порцию белого шоколада – иногда до полного опустошения коробки.

– Надо ему дать одну!

– Она голодна!

В комнате раздавались стоны:

– Нет, спасибо! Мне уже хватит.

Если он слышал подобное, тут же выдавал добавку:

– Вы должны взять еще одну! Ну давайте же! Дайте это ей!

Я делал вид, что съедаю шоколад, а сам незаметно отдавал его Йогине: обычно она ела мало, как мышка, но только не тогда, когда дело касалось шоколада.

В тот год лыжникам не слишком повезло. Мокрый снег выпал поздно, и его было слишком мало, чтобы лечь плотным слоем. Чахлые облака чуть припорошили белой сахарной пудрой верхушки деревьев. Зато когда на закате шел снег, белые плиссированные складочки долины блестели и переливались над тенями цвета индиго. Сверкающие рождественские огоньки превращали похожие на перевернутую букву V горные массивы в гирлянду по краю долины. Последние отблески солнца золотили пики гор и являли миру желтые бриллианты в оправе из вечернего синего неба.

Из ее квартиры я снова позвонил Дугласу.

– Он когда-нибудь говорил нормально?

– До «катастрофы» он был таким же, как и все в этом смысле. Но потом в нем было выжжено все.

Когда Дуглас с Юджи встретились впервые, последний отправил его к Джидду Кришнамурти. Дуглас сказал, что они подъехали к шале, где жил Джидду Кришнамурти, и Юджи заставил нервничающего девятнадцатилетнего парня постучать в дверь. Естественно, Джидду Кришнамурти открыл ему.

– Он говорил что-нибудь о Юджи?

– Нет! На самом деле Юджи велел мне не упоминать его имени.

– И как прошла встреча?

– Ну, это было забавно, потому что он открыл дверь и спросил:

– Послушайте, сэр, вы видите облака на небе? Посмотрите.

День был ясным и солнечным.

– Нет, вы шутите?

Мы рассмеялись. Это было типичное для Джидду Кришнамурти начало разговора.

– Я серьезно.

Он действительно так сказал. Он действительно таким был! Но он был невероятно обаятельным. Потрясающий человек на самом деле, хотя Юджи пошел намного дальше него. Юджи стал мудрецом – чем-то, чем Кришнаджи не был.

Дуглас спросил меня о здоровье Юджи и его планах относительно путешествий. Я мог ответить только то, что отвечал в последнее время всем и всегда, – что понятия не имею.

– Думаю, на самом деле он этого тоже не знает. Мне кажется, он просто дожидается импульса изнутри и тогда просто едет.

Кто-то показывал Юджи видео последней поездки в Индию. Чандрасекар пел посвященные ему песни. В его песнях чувствовалась глубокая печаль и тоска по ясности. Юджи перевел песню: «Ты говоришь, что ума нет, религии нет. Ты говоришь, что ты сам – Шива. Ты постоянно повторяешь, что мокша и просветление – чушь. «Как мне достичь этого состояния?» – спрашиваю я тебя. Ты только смотришь на меня и улыбаешься с жалостью. Я посвящаю себя тебе. Пожалуйста, прими».