Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

На все было большое «Нет!», пока он не начал вспоминать цветную осень в Вермонте, Ванкувере и замечательные пейзажи на Северо-Западе, виденные им во время путешествия через Северную Америку на локомотиве «Санта-Фе».

Затем, чтобы сбалансировать свои рассуждения о красоте, сказал:

– Сейчас я бы там даже срать не сел!

За окном было прозрачно и холодно – чудесный день. Большая белая гостиная была заполнена светом, и мебель была такой комфортной. Мы наслаждались отдыхом и покоем, пока Нью-Йоркерша зачитывала ему имейлы от людей, которых Юджи интересовал. Молодой грек писал Юджи, что он изменил его жизнь.

– Порви и выбрось! – был его ответ.

Она прочитала еще одно письмо с «каким-то идиотским вопросом» о шансах на просветление.

– Девушки на кассе в супермаркете имеют больше шансов! Порви и выбрось!

Марио сказал ему, что друг, присматривавший за квартирой Юджи в городе, собирался навестить его.

– Хорошо! Я передам ее ему и уеду.

В то утро он с женщиной из Венгрии занялся выбрасыванием ненужных вещей из кухни. Самолюбие Йогини было уязвлено, поскольку он не позвал ее.

Нью-Йоркерша хотела вымыть свою машину.

– Почему ты хочешь ее помыть? Иди и помой свою голову!

Друг, который повсюду возил его в течение нескольких недель, собрался уезжать. Он еще за порог не вышел, как Юджи уже выпроваживал его.

– До свидания, спасибо, сэр! – сказал он, раньше времени пожимая ему руку с некоторым пренебрежением и подталкивая.

– Подожди, Юджи! Я могу побыть еще пару минут! – Он хотел задержаться хотя бы еще на несколько мгновений прежде, чем уехать.

Нью-Йоркерша делала бронирование. Гречанка сидела на диване и улыбалась, как ребенок, наблюдая за тем, как он хватает какую-то еду на кухне. Женщины вообще любили смотреть, как он рыщет по холодильнику, закидывает сыр или конфетку из «Леонидаса» в рот, шарит рукой по полкам в поисках вкусностей. Он стоял перед полкой, жуя круассан, или забирался пальцами в пластиковый контейнер с рисовыми палочками и засовывал их в свой беззубый рот.

– Так мило! – хихикали они.

Нью-Йоркерша предложила купить ему еще одну из его любимых рубашек.

– Юджи, можно я куплю тебе рубашку такую же, как эту?

– Зачем? – деловито спросил он.

– Эта уже износилась, Юджи.

– Я уже сам износился.

Он действительно уже износился. Только делом времени было наше окончательное расставание с ним, расставание с телом, выдуманным миром. Все понимали, что нам повезло быть сейчас там, и каждый надеялся на лучшее, но где-то в глубине наших несуществующих умов мы все знали, что долго это не продлится.

План моего размещения в Нью-Йорке накрылся. Я все еще не привык просить людей о месте для ночлега. То поведение, о котором я раньше даже подумать не мог, медленно становилось моим образом жизни. Переход в новое состояние происходил не слишком гладко. Должно быть, он почувствовал мое отчаяние. Он похлопал меня по руке, сказал что-то утешительное в своем роде. Мир за пределами мыльного пузыря поджидал меня, как рычащий под дверью волк.

Это была душная ночь на Хеллоуин 2005 года. Очертания Нью-Йоркского аэропорта были размыты дождливой моросью. Город вонял какой-то помойкой. Потерпев неудачу найти другое жилище, я поехал в студию скульптуры моего друга на Кристи-стрит, где можно было переночевать на полу: в прошлый приезд он дал мне ключи от этого помещения. Прямо в одежде я лег спать на старое, пахнущее плесенью покрывало от одной из его скульптур. Всю ночь по мне шастали мыши, а новый день приветствовал меня ревом шлифовальных машин и вонью от разгружавшихся на тротуаре грузовиков. В одной из витрин сувенирного магазина в Ист-Виллидж есть черная футболка с изображением направленного на вас пистолета, а на спине написано: «Нью-Йорк… Это не Канзас, Дороти!»

Явно, к чертям собачьим, не Канзас.

Я проснулся с противным ощущением себя бомжом.

Умывшись, насколько это было возможно в грязной раковине в ванной в коридоре, я отправился на улицу. Здание студии представляло собой бетонный улей художников-хипстеров. Мой друг снова делил свою студию пополам, чтобы иметь возможность сдать ее кому-то еще и покрыть увеличившиеся расходы по собственной арендной плате. Если дела так пойдут и дальше, скоро ему придется жить и работать в коробке с инструментами. Улица Кристи была похожа на тело, вскрытое для пересадки сердца. Вовсю шло строительство новой роскошной высотки на углу, десятилетиями служившем местом парковки автомобилей. Рабочие ползали по открытой ране улицы. Человеческие тараканы сновали через стальные балки, сварку и вездесущий грохот. Постоянных клиентов, таких, как мы, вымывало потоком новых денег. Каждые несколько месяцев на местах бывшей пиццерии или ателье возникало новое здание. Излюбленные места пуэрториканцев, наркоманов и еврейских швейных мастерских перепахивались под жилища для представителей нового мирового порядка.